врисован в пейзаж
предгорий, вставлен в картину уже после ее завершения. Машина
выглядела здесь чужеродно. И Килар был лишним в этом мире и в этом
времени. Он пришел извне, как захватчик, насильно ворвался сюда,
затеял свою игру по своим правилам.
До сих пор
Линн предполагала, что они с ним думают об одном и том же. Но что
если на самом деле он имел в виду нечто совершенно иное? Какая-то
сила заставила его вклинится в чужой мир, где он сам и все его
действия выглядели как грубый ученический рисунок, нанесенный на
репродукцию известной картины. Не является ли его появление здесь
таким же кощунством, как хулиганская пачкотня в учебнике?
Нет—подумалось ей—не так. По крайней
мере не совсем так.
—О чем задумалась?—Робинс последний
раз затянулась и бросила окурок под ноги. Ее взгляд скользнул по
лицу Линн и устремился на север.
—Знаешь, ты во-многом права,—отозвалась Линн.—Он действительно
кажется чужим в нашем мире. Говорит, что умер у себя и воскрес
тут.
— Да ладно!
И ты ему поверила?
—Не знаю. Но как еще объяснить его
появление? Его версия не более фантастическая , чем любая другая.
Похоже, я готова довериться ему. Хочу разделить с ним путь. Отчасти
из любопытства, отчасти потому что заразилась его одержимостью. Мне
кажется, он и сам толком не знает, куда этот путь ведет. Он как
будто нашаривает дорогу в полной темноте. Интересно, кто или что
помогает ему обходить ямы.
— Ты не
думала, что он… ну, заражён?
Линн
вздрогнула. Только одну заразу не требовалось называть
вслух.
— Сама
знаешь, что на этой широте инфицирование невозможно. Ни одного
подтвержденного случая за триста лет. Святоши устроили День Мясника
не потому что боялись девиантов, а потому что тафу не вписывались в
их картину мира. До границы сумеречной зоны несколько месяцев пути.
Он бы уже десять раз изменился.
— Не могу
не думать об этом.Может он
все-таки колдун?
—
Кажется, сегодня мы узнаем много
нового и интересного.—Линн нагнулась и взялась за концы
брезента,—Давай отнесем к машине.
Робинс
склонила голову набок, словно прислушиваясь.
—Знаешь, он поступил абсолютно правильно,
когда вырубил меня тогда, на станции. А потом связал. Я была не в
себе, потеряла контроль. Почти не помню, что говорила и делала.
Только злость. Когда думаю об этом, становится не по
себе.
—Не бери в голову.