Робинс
подтвердила ее слова небрежным кивком. Она по обыкновению курила,
глубоко затягиваясь и выпуская дым из ноздрей.
— А это
правда, то, что говорят об этих ходоках? — застенчиво спросила
Ламберт. Оставалось только гадать, что могла натворить эта
худенькая семнадцатилетняя девчонка. Ведь на внешнюю границу за
просто так не ссылают.
— А что о
них говорят? — Линн тоже достала бумагу и кисет с
табаком.
— Ну вы же
знаете! — Ламберт напряженно сцепила тонкие пальцы. — Что они
потомки женщин из колена Эмис. После Схизмы и изгнания непокорных
они зашли со своими тафу слишком далеко на восток. Туда
никто не ходит, не потому, что не могут, а потому, что нельзя. А
они пошли. И поплатились за это.
— В самом
деле?
— На
востоке Древние взрывали свои грязные бомбы. И от них что-то
осталось. Что-то плохое в земле и в воздухе. А женщины из колена
Эмис дышали испорченным воздухом и растили кукурузу на испорченной
земле. Эта отрава понемногу меняла их. А сейчас, через двенадцать
поколений, они ведь уже не вполне люди, да? Совсем как
девианты на севере.
— Так
говорят, — нехотя подтвердила Линн, — Откуда ты это взяла, Ламберт?
Особенно о Схизме и девиантах.
— Прочитала
в книгах. Я люблю читать. Моя мама работала в архиве старого
академического кампуса, переписывала хроники. За это нас и
наказали.
— Ага.
Теперь понятно.
В обществе,
где религия правит бал, а добродетель послушных возводится в
Абсолют, лишние знания становятся токсичными. Мысли тянули ее
вглубь себя, завлекали, дразнили. Но отключаться нельзя. Никак
нельзя.
Линн
заставила себя подняться с сиденья, прошла в носовую часть рекера и
заглянула в кабину. Мир за поляризованными стеклами кокпита
выглядел плоским как в окуляре прицела. Линн облокотилась о спинку
кресла пилота и поднесла зажженную спичку к кончику папиросы.
Впереди, над зеленым морем, протянулось голое каменистое плато, а
еще дальше маячили пики южного водораздела, изрезанные морщинами и
припорошенные сединой, как сгорбленные старухи. Пальмира-А
напоминала голубой сигнальный фонарь.
— Когда
будем на месте, Надин?
— Часа
через полтора. Осталось перепрыгнуть Сторожевой кряж. — В своем
огромном пластиковом шлеме пилот-механик Надин Галлинс напоминала
пришельца из другого измерения, страдающего жуткой мозговой
опухолью.
Линн пару
раз затянулась папиросой и швырнула ее за борт через приоткрытую
форточку. Как Робинс удается мусолить эту гадость во рту почти
непрерывно? На границе многие увлекались контрабандным табаком,
несмотря на запреты санитарной службы и выволочки начальства, но
Линн к куреву так и не пристрастилась.