тафу в профилакториях генного центра. День Очищения —
так они это называют. Чушь собачья! Я бы сказала: День Мясника.
Неудивительно, что пять миллионов недовольных сбежали за Узкий
канал и теперь забрасывают нас ракетами. Черта стала единственным
источником жизни. Но длительная заморозка снижает качество
исходного материала. Или у нас просто дерьмовые термоконтейнеры.
Церковь воспринимает ЭКО как панацею от греха, но Очищение сделало
нас слабее. Каждая шестая женщина в Леоре страдает расстройствами
психики. Великий Излом стал началом, но сегодня мы несемся к концу
со скоростью пули.
Линн
прервалась на миг, чтобы успокоить дыхание, потом
закончила:
— Если
какая-нибудь дура уляжется посреди шоссе, наплевав на то, что к ней
приближается груженый самосвал с заклинившими тормозами, будет ли
это означать, что самосвал чудесным образом остановится?
Эльза
нахмурилась, снова провела пальцем по переносице. В ее глазах
впервые промелькнуло нечто похожее на сочувствие.
— Тебе не
приходило в голову, что наши предки по доброй воле легли под
колеса?
— Они —
может быть. Но только не мы. Нам этот выбор навязали!
— Мы
приняли его с благодарностью.
— Не
все!
— Я подпишу
твое заявление.
— В жопу
заявление! Почему ты это сказала?
— Что
«это»?
— Не
засерай мне мозги! Ты знаешь, что я имею в виду!
— Вы
забываетесь, капитан Эрвинс. — Тон полковника стал ледяным. Она
взяла в руки заявление. — Хочешь, чтобы я это завизировала или
нет?
Линн
глубоко вдохнула, мысленно досчитала до десяти и кивнула. Эльза
достала из ящика стола ручку и раздраженно вывела свою подпись в
нужной графе.
— У тебя
есть одна мерзкая черта, Эрвинс. — Она протянула Линн заявление с
таким видом, словно давала милостыню. — Ты не понимаешь, когда
нужно остановиться. Впрочем, это не так уж и плохо. Благоразумие
всегда останавливало меня в самый последний момент. Теперь я
начинаю об этом жалеть.
— В самом
деле?
— У нас еще
может получиться. И прости за «цыплячий помет».
— Все в
порядке.
— Надеюсь,
ты уяснила положение вещей. Твои подружки в любой момент могут
обратиться через мою голову к кому-нибудь из блюстителей морали или
к дознавателям из Белого Легиона. Такие штучки как Петти Оуэнс и
Ширли Гарфилд редко проявляют инициативу, но, если они все-таки
наберутся смелости, тебе влепят все, что полагается в таких
случаях. И я ничем не смогу помочь.