Адское
колесо Фортуны.
И он
оказался в самом его центре, намертво прикованный к оси этого
уродливого механизма. Он был узником и в то же время вершителем. Он
не имел власти остановить бег Колеса или повернуть его вспять, так
же как не мог разорвать свои оковы. Но он получил право выбирать
одни имена и отбрасывать другие.
Начало
пути.
Сколько
загубленных душ останутся стенать на обочине, прежде чем он
достигнет небесного града? Десятки? Сотни? Сотни
тысяч?
«Какая
разница, сколько прольется крови на спицы вращающегося Колеса? Чем
одна капля отличается от целого океана?»
Робинс
оказалась права на его счет. Он становился зверем. И он конечно же
был опасен, потому что перестал отличать добро от зла, жестокость
от милосердия, добродетель от порока. И это само по себе выглядело
ужасно. Но это тоже не имело значения. Он пришел сюда, чтобы
совершить что-то очень важное, и по сравнению с масштабами
предстоящей задачи, его жизнь и жизни других людей не принимались в
расчет. Алексей соглашался с этими правилами, хоть они и не
нравились ему. Но большие истины далеко не всегда оказываются
приятными. Поле битвы удобрено кровью падших. Кому-то приходится
жертвовать собой, чтобы дать толчок очередному витку существования.
И у этой спирали нет ни начала, ни конца.
«Юля,
дочка… простите меня»,—прошептал он и ощутил тяжесть в
груди.— «Вы были дороги Алексею,
возможно он вас даже любил. Но теперь Алексей мертв, и вам лучше не
знать, в кого он превратился после смерти».
Он подошел
к окну и раздвинул жалюзи ровно настолько, чтобы видеть двор и
прилегающую местность. Женщины столпились возле соседнего пакгауза,
и Линн что-то твердила им на повышенных тонах.
Алексей
ненавидел себя за то, что ему предстояло сделать. Он хотел бы
обойтись малой кровью, без лжи и манипуляций, а главное—без
человеческих жертвоприношений. Хотел, но не мог! Колесо вращалось
все быстрее, вовлекая его в свое нарастающее безостановочное
движение.
Не мы
определяем правила. Продолжить игру или отступить?
Рана на
руке успокоилась после еще одного укола. Убрав на место аптечку, он
выглянул во двор. Теперь там никого не было. Лазоревое светило
прочно утвердилось между западом и юго-западом, но все еще
достаточно высоко. День никак не хотел заканчиваться. Лишние шесть
часов света оказывается могут длиться целую вечность. Ходоки
затаились и никак себя не проявляли. Они ждали подкрепления или
готовились прийти вместе с темнотой.