Алексей
тоже ждал.
Через
полчаса явились две женщины в сопровождении Линн. Они принесли еду:
шоколад, сушеные яблоки, ветчину с майонезом, овощами и хлебом из
муки грубого помола. Алексей проигнорировал их враждебные взгляды и
попытался заговорить с Линн, но она его как будто не видела.
Женщины ушли, забрав с собой труп рыжеволосой девчонки. Он в
одиночестве съел все, что ему дали, запив холодной водой. После
трехнедельной диеты из водорослей, устриц и ракообразных желудок
усваивал тяжелую пищу неохотно, словно никак не мог решить, что ему
делать с таким количеством калорий. Он глотнул еще воды и уселся на
пол возле окна.
Ожидание
продолжалось.
Иногда он
вскакивал с пола и бродил по бараку, как волк в тесном вольере,
слушая тревожный перестук крови по стенкам сосудов. Ему бы сейчас
закурить. Всего несколько затяжек помогут успокоить нервы и
настроиться на нужный лад. Но сигареты взять не от куда. Эта
ненормальная, Робинс что-то курила, но вряд ли она захочет с ним
поделиться. Может табак есть у Линн?
Алексей
рисковал, потому что мог опоздать, и, если это произойдет, все
обитатели станции наверняка погибнут. Одна единственная попытка.
Один крошечный шанс на успех. Все зависит от того, насколько хорошо
он успел подготовить себя к активным действиям в незнакомых
условиях. Другими словами—насколько глубоко он изменился, как
личность. Рано или поздно кочевники попытаются атаковать периметр.
Алексею придется выйти на сцену и спеть сольную арию. Теперь он не
просто должен почувствовать в себе новое «Я» Странника.
Теперь ему
предстояло самому стать Странником.
Пальмира
садилась. Иногда Алексею казалось, что пышущий зноем шар неподвижно
висит на одном месте. Но он все же садился. Скоро опустится вечер.
Ходоки покинут свои убежища, чтобы начать штурм, и тогда настанет
пара действовать.
Линн лежала
на койке в помещении казармы. Она плавала в муторной полудреме и
никак не могла уснуть по-настоящему. Мышцы и суставы ломило, левая
рука пульсировала от боли, а рассудок трещал по швам от распирающих
его внутренних противоречий. Линн надеялась, что Судьба в нужный
момент шепнет ей на ухо какое-нибудь волшебное слово, и наступит
моментальная ясность, как во время пиротехнической мистерии на
празднике Рождения Жизни. Раз в год жрицы Великой Матери устраивали
грандиозный фейерверк. Огни в небесах символизировали появление
молодой Вселенной из лона Прародительницы.