Первые двое
суток он почти совсем не спал, прислушивался к трескотне
«головозадых» и воплям других экзотических существ, выбирающихся на
берег с приходом темноты. Однажды он заметил на дальней границе
мелководья бесформенную тушу размером с рыболовный траулер.
Множество юрких тварей ползали по ней как опарыши, но тусклое
свечение небесного гиганта не позволило рассмотреть их как
следует.
Механические наручные часы, подарок брата на свадьбу,
помогали ему отсчитывать время. Алексей заводил их каждое утро и
тщательно следил, чтобы внутрь не забивалась пыль. Три цикла по
двенадцать часов складывались в местные сутки. Погрешность
составляла меньше минуты, и ей можно было пренебречь.
Он долго
привыкал к растянутому солярному циклу. Периоды сна и бодрствования
не получалось привязать к восходам и закатам, и это поначалу
разрушительно действовало на психику. Днем он то впадал в
полудрему, то просыпался, весь покрытый испариной, раскапывал
свежую яму в песке, лежал, думал, напевал старые песенки, вспоминал
прочитанные книги, считал овец или просто наблюдал за птицами в
небе. Бесконечное ожидание превращалось в пытку. Ему нечем было
себя занять, не с кем поговорить. Когда он шел по пляжу, время хоть
как-то двигалось вместе с ним, но на стоянках каждая отдельная
минута становилась упрямой каплей, повисшей на кромке
водопроводного крана. Ты знаешь, что она вот-вот упадет в раковину,
но она все висит, набухает, покачивается, но не сдается.
Ночью
Алексей отдыхал урывками. Во сне ему чудилось нечто жуткое,
подкрадывающееся из темноты. Оно ползало за пределами видимости,
облизываясь и плотоядно сглатывая слюну. Алексей вскакивал,
озирался по сторонам и долго не мог унять бьющееся сердце. А ночь
все тянулась и тянулась, как будто свет навсегда ушел из мира.
Потом он засыпал и снова просыпался от кошмара, осознавая себя все
в том же лиловом сумраке. Наконец Алексей забирался повыше, сидел
на песке и дожидался, когда над океаном и пустыней забрезжит
рассвет.
Мысли у
него в голове вращались по замкнутому кругу. Они напоминали
испорченную шарманку, проигрывающую одну и ту же нудную мелодию:
«Где я? Что со мной будет? Как вернуться домой?» Он понимал
бессмысленность этих вопросов, но истерзанный рассудок продуцировал
их снова и снова.
Алексей
питался крилем и моллюсками. Раковины вскрывал при помощи складного
туристского ножа, а рачков обжаривал на огне. Нож он всегда носил
при себе, а коробок спичек нашелся в кармане джинсов вместе с
полупустой пачкой «Астры». Он похвалил себя за то, что не бросил
курить, глядя на брата. В прошлой жизни это выглядело постыдным
малодушием, нежеланием напрягать волю по пустякам. Теперь
собственное разгильдяйство спасало Алексею жизнь.