Последний детектив оказался,
прямо скажем, не топовым, но издатель решил, что и на этом
заурядном середнячке сможет заработать, и выдав мне некоторую сумму
деньжищ, отправил с миром.
Полученный гонорар сулил
возвращение на родину. На Европу денег не хватало. Исписался? Плохо
продумал замысел? Смысла рефлексировать не было. Книга написана,
имя утеряно, я теперь совсем другой человек.
Итак, сегодня я – Сергей
Верхотуров. Почему я пишу «Роман, в издательство»? Возникла
необходимость рассказать всю историю. Хотел написать письмо, но оно
получалось слишком длинным.
И вот она, реальность
сегодняшнего дня…
Деньги за последнюю написанную
книгу я получил чуть меньше двух месяцев назад.
На период обустройства в
Москве пришлась стадия опустошения после выплеска всех накопившихся
слов на бумагу и сдачи детектива в печать. Пришло то время, когда
не хочется даже думать слова, не то что писать их, когда главная
мысль – «Не трогайте меня», нажата кнопка перезагрузки, система
сама пытается привести себя в порядок.
Квартиру снял большую и
светлую в самом центре, на Тверской улице. Почила какая-то древняя
бабулька, чьи внуки даже не стали заморачиваться и что-то там
разбирать, оставили все как было при жизни хозяйки. Старушенция, по
всей видимости, была интересной и следящей за модой мадам с лихим
прошлым, если можно так выразиться о женщине лет под 90.
Фотографии на стенах
рассказывали о жизни альпинистки, которая, закончив карьеру, гоняла
на байке не только по нашей стране, но и за рубежом. Встреченные
попутчики, появлявшиеся на этих фотографических картинках,
оставляли свои автографы, свидетельствуя тем самым о своих
незаурядных судьбах. По крайней мере, мне так показалось. Ну какой
обычный человек будет расписываться на фотографии со своей
персоной?
Конечно, можно было как-то
обустроиться и организовать окружающее пространство под свои
запросы, создав иллюзию собственного жилища, без примеси
«нафталина», но замысла книги не было и поэтому было непонятно, как
долго мне здесь жить и стоило ли что-то предпринимать с этой, хоть
и не обшарпанной, но явно не ждавшей меня квартирой. Считывалось в
здешней обстановке нечто такое, что не давало мысли покоя. А он мне
был необходим сейчас, как воздух. Я не мог думать, мне нужно было
восстановиться.