Именно здесь, на Сиротке, я понял,
что должен раз и навсегда завязать с выпивкой и наркотиками. Под
благовидным предлогом выпросил у Коменданта неделю за свой счет и,
выбросив весь свой запас обезболивающих, которые принимал после
операции, заперся в собственной каморе, а для надежности пристегнул
себя наручниками к батарее. Ключи же от каморы и наручников я отдал
Мире. В те моменты, когда боль была нестерпимой, когда я орал, как
ненормальный, корчился от ломки и бился головой о стену, она всегда
была рядом со мной. Мира стоически сносила все мои оскорбления и
угрозы, приносила воду и еду, меняла судно. Она прошла весь этот
путь со мной до конца. За что я ей буду благодарен, пока жив.
Поначалу все шло просто отлично.
Тревожное нетерпение, с которым я ожидал неприятностей,
нежданно-негаданно сменилось спокойствием и умиротворением. Я млел,
предвкушая и представляя скорую встречу с командой и пассажирами
звездолета. Да, теперь я свято верил, что это был именно звездолет,
на борту которого находились наши сменщики.
Я отчетливо представлял, как
дотронусь до горячей обшивки звездолета. Как тут же одерну
обожженную ладонь, но не стану на нее дуть, а крепко прижму к
груди. И навечно сохраню этот момент в памяти, пристроив его где-то
между вкусом первого поцелуя и запахом последнего нормального
завтрака.
И, что самое радостное, я наконец-то
увижу людей. Нормальных людей! Среди них не будет ни рецидивистов,
ни буйнопомешанных, ни мутантов. Я сразу наброшусь на них с
вопросами, которые так волновали меня последние шесть лет:
– Сколько сейчас стоит большой баскет
соевых наггетсов с соусом терияки в «Трехлапой жабе»? Какой длины
юбки носят дамочки в этом сезоне? Продолжают ли показывать сериал
«Расследования Форсети»? И если да, то чем закончилась схватка
детектива Форсети и преступного гения профессора Кромарти?..
И так далее, в том же духе.
Теперь наше путешествие уже не
казалось мне самоубийством. И пусть в нашем вездеходе не работала
печка и было холодно, как в морге, а от шума двигателя закладывало
уши, впервые за долгое время я был по-настоящему счастлив.
Наш старенький вездеход звался
«Полкан». Кто и почему наградил его таким именем – неизвестно.
Надпись «Полкан» была намалевана несмываемой краской на помятом
боку вездехода кем-то из его прежних хозяев. Так мы с тех пор его и
называли.