«Ни хрена себе,
сходил за хлебушком!» – думал я, окунаясь в узкую кривизну
улиц.
* * *
Я бродил по
улицам города уже битый час или около того. Сперва бежал, конечно,
но потом сообразил, что никто за мной не гонится, а бегущий человек
привлекает больше внимания и перешел на скорый шаг. По правде
говоря, я идти-то не знал куда, не то, что бежать.
Неожиданно
оказалось, что добраться до городских ворот – задача нетривиальная.
Прямая улица в городе была лишь одна – та, что вела к храму
Унгарда. Понятное дело – ее мне полагалось обходить десятой
дорогой. Вся остальная уличная сеть представляла собой такой
хитросплетенный лабиринт, что нездешнему путнику можно было бродить
по нему хоть до морковкина заговенья.
Я несколько раз
спрашивал дорогу. Тощенькая бледная девица, шлепающая белье в тазу
на пороге своего дома, с удовольствием отвлеклась от унылого
занятия, и долго, подробно, со вкусом объясняла мне путь к
городским воротам. Когда она закончила, я успел забыть, с чего был
начат рассказ. Да и как упомнить, что пройдя сто локтей до дома
Рема Башмачника, следует повернуть налево, а там будет дом некой
«дворянки», от него прямо, до дома вдовы Археуса, покойного
плотника и свернуть к дому Жилона из Вирти…
Твою же мать!
Практической пользы от такого рассказа было чуть да маленько,
только время зря потратил, слушая ее услужливое пищание.
Следующая
советчица, почтенная тетушка в накрахмаленных чепце и переднике,
искренне удивилась моему вопросу – «Это же так просто!» Тем не
менее, попытавшись следовать ее указаниям и проплутав минут
двадцать, я вернулся на то же самое место, опознанное мной по
цветной вывеске «Мал Тинктус» на двери.
Обругав про себя
ни в чем не виноватого Мала Тинктуса, а заодно и все женское
население города, я решил впредь обращаться только к мужчинам.
Однако опрошенные мной по очереди два прохожих мужского пола,
доброжелательно послали меня в прямо противоположных
направлениях.
Я пытался
ориентироваться по солнцу, но внутри этих улиц-колодцев и небо-то
не всегда было видно, не то что солнце, которое к тому времени
принялось клониться к земле. Тут и тучки набежали, окончательно
перечеркнув мои попытки ориентирования на местности.
Перепробовав
все, и успев отчаяться, я уныло брел очередной кривой улочкой. Мне
стало казаться, что заколдованный жрецами, проклятый город не хочет
выпускать меня из своих каменных кишок. Хочет переварить, впитать в
себя…