Расстраивать
свою строгую подругу-наставницу страсть как не хотелось и,
вздохнув, уткнулся в ненавистный манускрипт.
Предложение за
предложением, абзац за абзацем, я пропускал сквозь себя,
перемалывал эту белиберду. Или она перемалывала меня. Когда я
прочитал манускрипт первый раз, меня бросило в жар. Натурально, как
в бане. Пот градом катился по лицу, одежда вмиг вся стала мокрой.
Машинально бросил взгляд на часы. Во время чтения, мне казалось,
что время остановилось, на самом же деле прошел час. Бляха-муха… –
как же это вслух-то читать?
Скинув мокрую,
хоть выжимай одежду и, оставшись в одних трусах, я, торопясь и
кроша, сожрал несколько галет, подавляя невесть откуда взявшееся
дикое чувство голода. Заел половиной шоколадки и запил минералкой
из пластиковой бутыли.
Полегчало, и
одновременно возникло отчаянное любопытство – что же будет, когда
начну читать вслух? Пробежавшись туда-сюда по комнате и выглянув
зачем-то на балкон, вернулся к столу и, набрав в грудь воздуха,
начал читать сначала. С чувством с толком, с выражением, как читал
букварь в первом классе. И тут же замолчал, испугавшись –
произнесенные мной слова отскакивали от потолка, стен, пола,
отражались в зеркале, мельтешили в глазах.
Что за эффект
стремный такой?
Немного переведя
дух, я, как было велено, записал свои ощущения в тетрадку и
принялся читать по новой.
На этот раз я
был готов и не испугался. И слова, словно почувствовав это,
перестали вести себя как инопланетные монстрики из древнего
ужастика про Зубастиков. Теперь они спокойно сплетались в
предложения, а предложения в абзацы, смысл которых я по-прежнему не
мог собрать воедино. К концу первого столбца почувствовал, что у
меня начала подергиваться левая нога.
Останавливаться,
записывать ощущения и начинать заново, решительно не хотелось, и я
продолжил чтение. Тактильные ощущения теперь гуляли по всему телу –
то глаз задергается, то нос зачешется, то какая-то пульсация в
позвоночнике, то вдруг кисть на правой руке самопроизвольно
сожмется в кулак. Когда они добрались до паха, почувствовал, что у
меня неудержимо встает и испугался, что сейчас испачкаю трусы.
Обошлось.
Когда начался
третий столбец пошли аберрации чувств – я, то глупо хихикал, то
слезы наворачивались на глаза от невыносимой жалости к себе и ко
всему живому на земле. Мной поочередно овладевали то дикая ярость,
то тупое равнодушие. Неудержимую похоть сменяла не менее
неудержимая тяга к познанию.