Увернувшись от очередного удара, он взмахнул жезлом, и молния
снова устремилась к Кириллу, но на этот раз не исчезла мгновение
спустя, а с треском вытянулась между ними, причиняя жгучую, не
прекращающуюся боль.
– Сдавайся! – снова произнес Стравинский совершенно бесстрастно.
Он спокойно стоял и продолжал терзать тело Кирилла, который
выгнулся, стараясь совладать с болью.
– Долго терпеть вредно, – сказал Стравинский. – Это не убьет, но
и сильнее не сделает.
У Кирилла мутнело в глазах. Но каким-то уголком психики, который
все еще мог анализировать происходящее, он понял: Стравинский
открылся. Он так был уверен в том, что Кирилл сходит с ума от боли
и ни на что не способен… а он способен! Хотя мир перед глазами
дрожит от боли, но ярость, что пришла вместе с ней, помогает
собраться. И Кирилл собрался: выбросил вперед руку, и лезвие, вновь
налившееся винным алым цветом, ударило Стравинского прямо в
грудь.
А затем что-то произошло. Время внезапно остановилось, и Кирилл
почувствовал себя острием рапиры. Он погружался внутрь доспеха все
дальше и дальше, разбирал информационные блоки, из которых тот
состоял, раскидывал их в разные стороны.
Это было похоже на головоломку. Словно сборка паззла – только
наоборот, разборка. Вот верхний защитный слой разобран, и можно
двигаться дальше – к усилению под ним, а потом к мягкой
амортизирующей подкладке в самом низу, и наконец под ней… там был
сам Стравинский. Его одежда и тело под ней. И он – тоже состоял из
блоков информации, и их тоже можно было приподнять, раздвинуть,
поменять местами. Это было интересно и необычно. Кирилл уже взялся,
было за один из них, как вдруг в его уши ударил отчаянный крик.
В следующую секунду Кирилл обнаружил, что Стравинский лежит на
земле, в его доспехе зияет обугленная дыра, а сам он шипит от
боли.
– Эй! – вскрикнул испуганно Аслан. Между Кириллом и Стравинским,
лежащим на полу, мгновенно материализовался защитный барьер. Но
Кирилл чувствовал: он может ударить в этот барьер и проткнуть его,
словно лист бумаги. Еще один удар, и противника не спасет никакая
броня. Он смертельно ненавидел Стравинского в этот момент. Поиграть
с ним хотел, мразь! Как кошка с мышкой! Думал, что в безопасности,
да?!
Кирилл почувствовал, как рука, чуть отведенная назад, наливается
силой, а острие рапиры вновь запульсировало алым. Один удар. Это
будет легко.