– Ну-ка, покажи код, – сказал Кирилл. Соня протянула ему свой
планшет, он поизучал программу, несколько раз многозначительно
хмыкнул. Похоже, она работала над этим не один день.
– Это круто, – произнес он. – Скинь-ка мне, я сейчас кое-что
придумаю.
Мысленно он укорил себя за то, что занят какой-то ерундой, в то
время, как нужно готовиться к поединку, но ничего поделать с собой
не мог: у него зачесались руки попробовать одну штуку
Быстро-быстро он стал набирать код, а Соня смотрела на это из-за
его плеча.
– Я думала что-то такое попробовать, – сказала она, указав на
одну из строчек тонким пальчиком чуть по-детски пухлой ладони. – Но
тут тогда столько символов надо…
Кирилл тоже это понимал, в прежнее время он бы и пытаться не
стал запустить такую программу. Прежнее время прошло.
Дописав пару функций и отловив баг, из-за которого все поначалу
не желало запускаться, он, наконец тапнул “lab start”. В
продвинутой группе уже можно было делать это отдельной кнопкой, а
не через консоль.
Теперь Лабиринт уже стал для него не территорией бесплодных
мучений, а волнующим пространством, где за каждым поворотом ждут
открытия и сюрпризы. Наверное, тот, кто придумал этот Лабиринт –
кто бы он ни был – именно так его и задумал.
Кирилл прислушался к себе, и уже привычно услышал тихий голос,
зовущий его вперед и куда-то влево. К лестнице – он знал, что
где-то впереди будет лестница. Он бросился бежать вперед, ступая
босыми ногами по холодному полу.
Лестница оказалась винтовой – Кирилл без труда заметил ее в алом
свете ключа. Ее высокие, грубо вырубленные в скале ступени уводили
вверх. Он побежал туда, пару раз едва не грохнувшись и не разбив
колени об острые грани ступеней – перил здесь никаких не было.
Лестница оказалась высокой – Кирилл остановился, тяжело дыша и
чувствуя, как тяжелеют затекшие ноги, а она и не думала
заканчиваться. Он оперся рукой о бугристую каменную стену и
почувствовал, что та слегка вибрирует под пальцами, словно сама
просит, чтобы он ударил, разрушил, разнес стену.
Он не заставил себя долго уговаривать – размахнулся и впечатал в
стену сильный удар. В первые дни после обретения силы ему было
трудно так бить. Подсознательно он был уверен, что кулак
впечатается в камень и взорвется болью от разбитых костяшек, а то и
сломанных пальцев. Но теперь он знал: боли не будет. Будет только
алая вспышка, а затем препятствие между ним и символами рухнет. Он
чувствовал их, от близости к ним покалывали кончики пальцев и чаще
билось сердце.