– Хабаров! – ахнули казаки.
Ахнули неискренне. Как будто не знали, что только их атамана и
могли выволочь из землянки, которую самовластно занял Зиновьев. Но
одно дело: догадки строить. А совсем другое:самолично увидеть
своего атамана Ярофея Хабарова. Такого грозного и барского ранее, а
ныне – поверженного, битого, пытанного. Кто-то радостно хохотнул,
но основная масса ватаги глядела на стрельцов хмуро. Даже те, кто
еще недавно сами участвовали в составлении извета.
Служилые и охочие, без сговору, стали собираться мрачной тучею.
Напротив, понимая, как оборачивается дело, уже толпились стрельцы,
что пришли с московским дворянином. А за их спинами тихо шелестели
по прибрежной гальке темные воды реки. Амуру было плевать на
кровавое побоище, призрак которого завитал на голом пятаке меж
скопища временных шалашей и землянок.
Многие из стрельцов даже не вздели свои кафтаны (чай, почти
лето!), так что практически не отличались от местных. Только нового
человека на амурской земле и без одёжи видно. По глазам, всему
дивящимся, по походке, слишком самоуверенной.
Две «тучи» недобро оглядывали друг друга. Натертые ратным трудом
ладони уверенно сжимали рукояти сабель (покуда еще укутанных в
ножны) и ложа снаряженных самопалов. Но, несмотря,на игру в
переглядки, все понимали: бою не быть. Амур, конечно, река
закудыкина, дальше только море-океян, а вода черна – всё скроет. Но
за стрельцами, точнее, за боярином Зиновьевым, стояла воля
государева – суровая и неотвратимая. Как пойти против нее, даже
здесь, на вольном Амуре? Рано или поздно эта воля найдет любого.
Найдет и сотрет в кровавый порох.
А из землянки – в тяжелой шубе и громоздкой шапке меху бобрового
– уже шел Дмитрий Зиновьев. Шел медленно, вбивая своими сапожками
сафьяновыми каждый шаг. Чтобы чуяла вся земля, что не просто
московский дворянин тут вышагивает – а Рука государева и Слово
государево. Коим перечить не смеет никто.
– Люди добрые! Служилые да охочие! Послал меня к вам государь
наш, Алексей Михайлович, дабы волю его донести, а ваши беды
разрешить. Добр и милостив царь-батюшка, и не оставляет своей
заботой никого. И узнал я, дворянин Димитрий Иванович, что
приказной человек амурский Ярко сын Павлов все эти годы чинил вам
разор и притеснения. Велел я изложить народу свои жалобы и вот что
проведал: Ярофейко Хабаров тот ради выгоды своей людишек закабалял!
Из казенного и надуваненного хлеба курил вина и пиво, продавал те
вина и пиво людям, вгоняя их в долги. Выдавал заводные косы и серпы
за плату. Отымал пушнину, пуская ее в обвод. Превратил храброе
воинство государево в кабальников и холопей своих!