– Слышь, Кокурейка! – с широкой улыбкой повернулся к князьцу
Онуфрий. – Так уж и быть, не буду я брать с тебя ясак. Ты его к
весне готовь. Но видели мы, что твои дураки ржу косят неспелую.
Почто так?
– Земля дурна, – набычившись, подбирал даур неудобные русские
слова. – Рожь плохой. Всё плохой. Не хочу урожай.
Звучало дико, но Кузнец не хотел разбираться.
– Богато живете, – хмыкнул он. – Так ты, можа, мне свой хлеб
отдашь? Коли тебе он ни к чему?
Кокурей на миг задохнулся, когда слова русского «князя» дошли до
него.
– Ой-ай! – заголосил он. – Берись! Натка, всё берись! Берись и
уходи!
Старенький даур ткнул пальцем в крепкий берестяной балаган. И
прикрыл почти безбородое лицо ладонями, покрытыми сетью вспухших
жил.
– Айда, мужики! – махнул своим людям приказной.
Дощатые двери выбили, и казаки с жадностью кинулись к
внушительным ямам. Конечно, ячменя, ржи, гречихи, гороха в амбаре
совсем немного осталось – накануне нового урожая так всегда. Но
ежели с умеренностью подойти, то запасов зерна войску хватит на три
седмицы. А то и месяц.
– Ай, спасибо, Кокуреюшка! – потеплел голосом Кузнец. – Хороший
ты даур! Не то, что иные. Непременно скажу об том Белому Царю!
Чтоб, значит, и на Москве знали, какой есть на Амур-реке лучший из
князей.
Кокурей натянуто улыбался, не понимая и половины из сказанного.
Он ждал только одного: когда страшные лоча выйдут, наконец, за
крепостные валы.
– Хорошо у тебя, князь, да нам в путь-дорогу пора, – увидал
Онуфрий думы даурца. – На прощание дай нам провожатого. Кого
молодшего из семьи своей.
Кокурей, усыпленный интонациями русского предводителя, поначалу
не сообразил. Но, когда смысл сказанного дошел до него, вдруг резко
скинулся, снова замахал руками и закричал:
– Нет! Мой дасть аманат! Курген дасть! Нет! Все гость уходить! И
ты уходи, лоча!
– А я вот в дому твоем гомон да топот слышу, старик, –
нахмурился Кузнец. – Надо проверить!
– Нет! – и Кокурей заверещал что-то на своем дикарском языке.
Без толмачей и перевести было некому. Но казаки и так поняли, что
ничего хорошего князек-поганец не сказал: дауры вокруг вдруг
забегали, принялись хвататься за дреколье, а у кого-то в руках и
оружие появилось. Блеснула сталь.
– К бою! – зычно крикнул Васька-есаул. Конечно, русское войско
городок этот раскатает по бревну, но большая часть осталась у
кораблей. Внутрь вошли чуть больше сотни, разве кокурееву роду
больше потребно?