Оказалось, надо. Словно, в ловушку сами лапу сунули. И даже
самопалы не снарядить, не говоря уж о пушчонке.
– Ничо, – с улыбкой протянул Васька Панфилов. – В сабли возьмем
нехристей!
«Ох, не надобно драки» – покачал головой Онуфрий. Резко шагнул к
Кокурею, схватил его за отворот халата и дернул на себя. Да так,
что с евонной головы шапка слетела, разметав пегие волосья. Нож
из-за поясницы сам впорхнул в ладонь, и черно-серое железо впилось
в куриную шею старика.
– Вели своим палки-то положить, – процедил он даурскому князьцу.
– Не доводи до греха, дед.
Кокурей скорчился, задергался нервно, дрожа от холода железного
на шее своей. Взгляд его, полный ненависти, буровил приказного
человека, но Кузнец с холодом в глазах ждал. Ждал с каменной
твердостью в руке.
– Ган Дархан, – прошипел он, пряча страх за злобой, и отдал
короткий приказ. Дауры нехотя сложили оружие.
– Пойдем к тебе домой, – усмехнулся Кузнец.
…Дощаники выходили на стремнину темных амурских вод. На головном
корабле сидел перепуганный даурский мальчонка: то ли внук, то ли
племянник Кокурея. Первый новый аманат, что обеспечит верность и
покорность этого даурского рода. Как его провожали! Как оплакивали!
Словно, на смерть провожали.
«Может, и правда, они мыслят, что мы полонянников едим?» –
подумалось Кузнецу.
Новым утром амурское войско шло уже мимо владений Толги –
сильного даурского князя, коему служили ажно несколько родов.
Толгин городок стоял высоко и виден был издаля. А вокруг его –
широкие богатые поля… Которые теперь зияли мрачными черными
пятнами. Кое-где обгорелые колосья еще слегка дымились. С берега
несло – сытно и прогоркло.
– Это чево, Кузнец? – опешив, спросил Петриловский. – Напал кто
на них?
– Непохоже, – покачал головой приказной. – Это, кажись, на нас
напали.
– Как это?
– Сам еще не ведаю… Покричи взад: у Толги к берегу не пристаем.
Дальше идем… Неча тут нам делать.
Дощаники гусиной стаей пошли дальше на низ. Темная река
утягивала их в горы Малого Хингана. Здесь Амур совсем скукоживался,
ужимался, зажатый скалами. То тут, то там каменные стены вырастали
прямо из воды, пологие берега встречались всё реже. Какая все-таки
упорная река Амур. Не остановилась, не пошла в обход, а проточила
себе русло прямо сквозь эти невысокие, поросшие лесом горы.
Ну, а после дощаники выкатились на широкую равнину. Самое
райское место в этой стране. Желто-бурый Шунгал вливался в темный
Амур, две реки распадались на десятки проток, которые петляли
невероятными узорами по плоской, как сковорода стране. Сентябрь
близился к завершению, а здесь будто лето еще не закончилось.