– А! – вырвалось из груди «робинзона», и он замер, хотя, всё
тело его немилосердно кусали главные враги рода человеческого.
Левая рука сложилась чашечкой и заботливо окружила крохотный
огонек. Убедившись, что пламя точно закрепилось, Санька плавным
движением поднес спичку к костру. Милипусечные щепочки быстро
почернели и заструились дымком.
– Ну, же… – отчаянно протянул беглец. Имелся немалый шанс, что
первой спички не хватит. А зажжется ли вторая – большой вопрос.
Пламя уже дошло до пальцев и принялось немилосердно их жечь,
распространяя запах копченостей, но Известь спичку не отпускал…
Огонь!
В недрах костра вспыхнуло золото, которое принялось жадно
пожирать всякую мелочь. Санька радостно подбрасывал в пасть огня
сухие листья, веточки, пару найденных в округе шишек. Когда
послышался долгожданный треск – огонь взялся за сучья – беглец
выдохнул с облегчением. Теперь костер только дождь сможет затушить
– а небо весь день было чистым.
– Отныне счастливым числом объявляется «восемь»! – с улыбкой
прошептал Санька.
Утро оказалось намного хуже вечера. Беглый должник со стоном
поднял с охапки веток измученное тело. Болело всё! Каждая мышца,
каждая косточка (а он еще на армейские ватные спальники жаловался,
которые им выдали в археологичке)! Ноги практически свело от
холода. Тело чесалось от сотен укусов. И нестерпимо хотелось есть.
Нет, уже жрать! Вчера перед сном Санька закинул в себя весь рогоз с
черемшой, но и тогда не почувствовал сытости. А сейчас казалось,
что пузо практически трется о позвоночник.
Со скрипом встав на ноги, студент быстро проделал ряд операций в
зависимости от их срочности и важности: отлил, подкинул веток на
седые угли почти умершего костра и до бульканья в горле напился из
ручья. Пузо наполнилось, но желудок не дал себя обмануть. Санька
напихал полные карманы шортов имеющимися камнями и решительно
направился в кусты. Лес, буквально, звенел от множества птичьих
голосов, радующихся еще одной пережитой опасной ночи и восхваляющих
взошедшее солнце. Добыча даже не пряталась – и Известь начал охоту
на диетическое мясцо.
Увы, бросков через тридцать он понял, что навык метания у него,
мягко говоря, ниже среднего. Птицы лениво упархивали от попыток
лишить их бесценной жизни. Один раз Саньке даже показалось, что он
задел потенциальную добычу – но это был либо обман пернатого
противника, отводившего угрозу от гнезда, либо самообман. После
каждого броска приходилось долго искать укатившиеся в заросли
камни. Охотник насквозь промок от росы и трясся от холода, несмотря
на начало июля. Еще бросков через 30 он практически лишился
боезапаса и раздосадованный вернулся в лагерь.