Почему новое столкновение с реалиями XVII века так сильно
зацепило Саньку? Но он предпочел бы, чтобы его снова отпинали в
шесть ног, чем знать, что рядом с ним сидит девушка, которую уже
два года возят с собой злобные налетчики (по крайней мере, по
меркам местных жителей) и регулярно насилуют. Ну, хоть, не толпой…
Только Хабаров. Правда, вряд ли это может служить утешением.
Спустя полчаса найденыша послали за какой-то мелочью к складским
тюкам. Санька быстро пошел под навес, а ноги сами повели его вдоль
правого борта. Поравнялся с дауркой, скосил на нее глаза, ожидая,
не пнёт ли снова (сейчас он готов это вытерпеть без малейшей
злобы), но Челганка вдруг подняла голову и тихо окликнула его:
– Эй… Твой, – и протянула ему деревянную чашку. Его чашку.
Начисто обтертую от грязи.
Санька принял посудину и замер. Так вдруг захотелось ей что-то
теплое сказать. Просто руку на плечо положить. Но руки занемели, а
во рту пересохло.
– Пить хочешь? – только и смог он выдавить из себя.
Чалганка хмуро кивнула. Беглец из будущего развернулся и пошел
обратно к бурдюкам с водой.
– Дурной! Тебя за чем послали? – это Козьма изгалялся.
Вот тут-то весь накопленный жар-гнев и нашел выход. Известь
встал посреди лодки, набычился и начал с толмачом в гляделки
играть. Желваки играют, кружка в руке едва не трещит. Тело только
ждало команды кинуться в бой. Пусть только Терентьев сын его
спровоцирует! Пусть только повод даст!
И злобный толмач явно почуял угрозу. Промолчал и перенес
внимание на какое-то другое дело. А Дурной не спеша налил в чашку
воды и так же медленно отнес пленнице. Та схватила ее слишком
жадно, начала пить, расплескивая.
– Попозже еще принесу, – тихо сказал Санька, и пошел выполнять
заданный ему урок.
Но не принес. Загоняли мелкими поручениями, а ближе к вечеру
Дурной увидел, что какой-то казак принес Чалганке и еды, и питья –
про пленницу все-таки не забывали. Почему-то это вызвало досаду. А
потом… А потом так всё закрутилось, что стало не черных глаз и
волос.
Хабаров нашел «воровской отряд».
За какой-то месяц или даже меньше поляковцы успели спуститься до
самой гиляцкой земли (к нивхам), обложили их всех ясаком и
отстроили острог! Нет, серьезно! Санька смотрел с берега на еще
истекающую свежей смолой крепость и не мог поверить, что несколько
недель назад здесь было дикое место. «Иуды» возвели стены из тарас
– таких узких и длинных срубов. Тарасы внутри засыпались песком,
землей и камнями. Это называлось «хрящ». Из таких забутованных
ячеек, как в конструкторе, и собирали крепость. Стены, правда, у
бунтовщиков были невысокие, но по углам даже несколько башенок
стояло.