Понятно, что у «воров» боевой дух ниже плинтуса. Но и в отряде
Хабарова много сомневающихся. А если он отдаст приказ – и его не
выполнят? Вот это будет крах. Здесь амурская земля, до ближайшего
воеводы с тыщу верст, а до царя – вообще несчетно. Так что
официальный титул не так много и стоит. Важнее личный авторитет.
Терять его никак нельзя.
Санька смотрел на Хабарова и невольно жалел атамана. Больно в
неудобную позу поставили его Поляков со товарищи. Жалел, правда, не
сильно: беглец из будущего-то хорошо знал, чем всё закончится.
Здесь, у «воровского» городка – полнейшим триумфом Ерофея
Павловича. А вот потом – крахом и дыбою в подвалах кремлевских
приказов. Вернее, по итогу-то всё закончится для самого Хабарова не
так плохо: кроме долгов за ним никакой иной вины не найдут. Даже
сделают сыном боярским. Но на Амур больше не пустят. И отсутствие
такого сильного лидера скажется на итогах похода фатально.
«Вот и что мне делать с этим знанием? – мучил сам себя Санька,
глядя на мечущегося по берегу Хабарова. – Вот даже если открою,
даже если поверит… К чему это в итоге приведет? Возьмет Хабаров и
перебьет всех зачинщиков. И что это убийство с его душой сделает? А
как все казаки к такому отнесутся? И что устроят маньчжуры, пока
русские тут от всей души истребляют друг друга?».
На миг парню стало страшно от того, какая разрушительная сила
спрятана в его голове.
Жаль, что сила эта была весьма условна и мало помогла Саньке в
ближайшем будущем. В этом ближайшем будущем Хабаров решил брать
«иуд» измором. И прямо с утра двести казаков принялись валить лес.
Свой городок атаман приказал строить прямо в трех-четырех
перестрелах от «воровского». Вернее, больше половины начали
строить, а меньшая часть – поляковцев сторожить. Напротив ворот
соорудили земляные роскаты, поставили на них четыре из шести пушек
– самых больших – и оставили при них сильный отряд, полностью
оснащенный огнестрелом. Этой батареей командовал Кузнец. Если
«воры» решаться на вылазку – их просто сметет огненный вал.
А остальные ушли в работу: валить лес, сучковать, тесать бревна,
копать ямы, собирать «хрящ». И было это так нелегко, что после
первого дня Санька спины не чувствовал! А утром все снова вышли на
работу. Отставать было стыдно, и найденыш стал изо всех сил рвать
пуп, пока не уронил на ногу бревно и не был с позором услан на
«кухонные работы». Но Санька и рад был, ибо не знал, сколько в
подобном темпе сможет выдержать. А казаки просто двужильные!