Гастролер… Я словно открыл для себя
новый вкус этого слова. Пусть Горин и странный, но он умеет
логически мыслить. В конце концов, почему мы действительно
ограничиваем себя родным городом и даже страной? Взять тех же
Оборотня и Жабу, которые успели покуролесить в Вене, прежде чем
попасть в общеимперский российский розыск.
В памяти снова всплыла женщина с того
пожара, разделившего мою жизнь на до и после. Ее никто так и не
нашел, я все эти двадцать лет рыл форумы и сетевые энциклопедии в
надежде наткнуться хоть на какой-то след. Но желто-коричневый
костюм и маска с ящерицей были в реальности, они мне не приснились
и не почудились.
И вот, возможно, еще один случай.
Есть жертвы, есть неявные следы чужой искры, а самого игига нет.
Следы татуировки ящерицы… Каковы шансы, что новый таинственный
убийца – это та же, кого я искал все эти годы?
– Эй, Спринтер, ты здесь? – от
размышлений меня отвлек встревоженный голос Нюхача. – Ты что-то
понял? Есть идеи? Или просто завис?
– Пока не знаю, – я покачал головой.
– Впрочем…
Мимо нас как раз несли мертвого
бармена. Я жестом попросил санитаров остановиться, откинул серую
простыню и взялся за еще теплую руку. Между большим и указательным
пальцами чернела татуировка ящерицы.
Горин тогда не соврал. Вот только что
мне теперь с этим делать?
В палату я вернулся уже глубоко за полночь. У работников
«Оникса», оказавшихся замешанными в моем отравлении, констатировали
диагноз «обширный инсульт». С острой дыхательной недостаточностью,
ставшей причиной обеих смертей – парни попросту задохнулись. Однако
никаких следов и зацепок на тему того, кто и как это сделал, не
было. Обоих убрали быстро и безжалостно, чтобы ни я, ни полиция
ничего не узнали. Вот почему я ворочался на ставшей внезапно узкой
койке и не мог уснуть.
«Как думаешь, кому ты мог так
насолить? – капитан Горин явно горел желанием раскрыть столь
странное дело и поэтому вернулся к тому, с чего все началось. К
моему отравлению. – Я так понимаю, врагов у тебя немало. Вспоминай,
кого недавно выпустили из тюрьмы, кто убежал недобитый… Кстати,
имей в виду, что больше всего следует опасаться не тех, кто шумит и
откровенно угрожает, а тех, кто ведет себя тихо. Они молча
действуют».
«Это логично», – я кивнул.
Мы стояли друг напротив друга в
темной пустой комнате, между нами струился желтый свет лампы. Как
оказалось, туда можно попасть в любой момент, если сосредоточиться,
закрыв глаза. Это было гораздо удобнее, чем разговаривать мысленно
с самим собой. Тут я хотя бы видел своего внутреннего собеседника,
и воспринималось это не так… безумно, что ли. Мы с Гориным открыли
такой способ случайно. В изнеможении рухнув на койку, я закрыл
глаза, продолжая мысленный диалог. И тут же очутился в комнате с
лампой. Продрал веки – очнулся в палате. Снова смежил их – вернулся
в пристанище капитана. Удобно. Главное, как выяснилось, не давать
ему возможность занять место под лампой. Но он, к его чести, пока
не стремился меня оттеснить.