Теперь:
внешность. Сюда входит вся физическая привлекательность. Лицо,
фигура, волосы, общее развитие тела.
Семерка.
Конечно,
неуклюжими движениями, мимикой натурального дебила и грязной
одеждой любую внешность можно испохабить, это не сложно. Но все
равно есть люди, «десятки, девятки и восьмёрки» - которым даже это
не помеха, все равно привлекают внимание. Но и для Марата сейчас
внешность не имела вообще никакого значения - он не собирался
привлекать, он собирался - завоёвывать. Есть нормальная внешность?
С баллом выше среднего? Ну и ладно.
Ну и самая
последняя, самая неприятная строка: сексуальная практика. Твердый и
ровный ноль. Девственник, короче. Хорошо подготовленный,
напичканный по самые уши теорией девственник. Замечательно.
Прелестно, как бы сказала ворона из мультика...
- Эй,
Казанова! - позвала его Ленка, просунув голову в дверь. - Пошли,
там для тебя новое задание есть.
- Что ещё?
- захлопнул дневник Марат.
- Будем
сегодня учиться передавать эмоции без мимики, - Ленка вошла в дверь
вся. - Как в старых фильмах. Я видела. Например, показывают лицо
человека крупным планом, а у него отчаяние на лице. А через пять
секунд ему кричат за кадром что все хорошо, и на лице радость. А
мышцы лица вообще почти не шевелились. Высший пилотаж, вот что я
тебе скажу, братец.
- Ну, давай
посмотрим на твой высший пилотаж, - пробурчал Марат, всем своим
видом демонстрируя, что его оторвали от дела необычайнейшей
важности.
* *
*
Закончились
эти занятия практическим флиртом совершенно неожиданно. В тот день
Марата и Илью послали в Центр, за хлебом.
Парнишки
шли, разговаривая о чем то своем. Совершенно никого не трогая и не
задевая. Почти рядом с деревенским магазином (который по сути был
простым ларьком) стояла коробка от военного автомобиля. В ней
ютился пастух, дядя Гена, с собакой Альмой. Это временное жилище
для пастухов стояло здесь всегда, сколько Марат себя помнил.
Привезли его сюда в незапамятные времена, когда ферму ещё только
построили. Хотя какая ферма? Два огромных загона, вытоптанные в
ноль, и будка, где коров доили, на пять-шесть дойных мест. Коров
запускали из первого загона, выдаивали, и прогоняли во второй.
Делалось это дважды в день. В одиннадцать дня, и в восемь вечера. И
вот когда шла дневная дойка, (а это часа два или три) - у пастуха
было время передохнуть, для чего ему и привезли временное
пристанище, подальше от фермы, поближе к магазину.