Статус: все сложно - страница 21

Мила.Сегодня первый вечер, когда я дома. Одна. Начинаю думать, что именно сейчас ребята в театре репетируют. Скорее всего финальные движения. Они что-то проговаривают, а хореограф раздает последние замечания. Делает это эмоционально. Он всегда включается в танец, будто сам его с нами проживает. Впрочем, это и есть правда. А через некоторое время они выйдут на сцену. Прожектора буду светить в глаза. Первое время, когда только-только начинала выступать, этот свет резал глаза. Пару раз даже текли слезы. А потом привыкла. Слезы текли, когда я получила свой первый букет. Не знаю, от кого он был. Композиция из красивых гербер и хризантем, перевязанные лентой. В тот момент, когда я их получила, первой мыслью было, что это Глеб. Он как-то узнал, что я выступаю именно в этом театре, пришел и подарил. Но нет, я ошиблась. Это был просто букет от безымянного зрителя. Я сижу на кухне. Свет не включаю, просто наблюдаю, что происходит в окнах дома напротив. Наши здания довольно близко построили друг к другу. Когда папа покупал мне эту квартиру, почему-то не обратила на это внимание. Незначительная мелочь. Тогда все было неважным, каким-то ущербным и ничтожным. В окне на пятом этаже загорелся свет в гостиной. Пара, мужчина и женщина, зашли в комнату и что-то бурно обсуждают или ругаются. Он активно жестикулирует прямо перед ее носом, а она только мотает головой из стороны в сторону. Ссора? Спор? Мне стало интересно, а если бы их диалог перенести на сцену, какими бы движениями я выразила эти эмоции? Например, обиду? А разочарование? И какая музыка бы звучало на фоне? Перевожу взгляд на окно, которое этажом выше. Там подросток. Мальчишка, которому от силы лет пятнадцать. Он разговаривает с кем-то по видеосвязи. Смеется, закатывает глаза. Наверное, его подружка. А если посмотреть чуть правее от его окна, то там тоже загорелся свет. Пожилая женщина на кухне заваривает чай. К ней заходит пожилой мужчина. Он слегка прихрамывает пока доходит до стола, и аккуратно присаживается на табурет. Женщина наливает ему чай и с улыбкой ставит чашку на стол. А он улыбается ей по-доброму в ответ. Берет ее уже морщинистую ладошку и оставляет поцелуй на тыльной стороне. Это трогательное представление. Им можно завершить сегодняшний спектакль. Движения бы были мягкими и плавными, словно перетекаешь из одного положения в другое. На лице была бы та же улыбка. Я все еще сижу на кухне, где свет выключен. В руке у меня большая кружка зеленого чай. Любимый Сонин напиток. Делаю зарубку, что надо бы докупить, осталось совсем на донышке. Делаю глоток. Небольшая горчинка и цветочное послевкусие - жасмин.Соня.Она написала мне первой, как только я приехала в Париж. Не успела я еще доехать до квартирки, где должна расположиться, как на телефон приходит оповещение: “Как прошел полет? Говорят, в Париже уже тепло”Мы переписывались с ней весь день. Говорить по телефону пока не решились. Ни она, ни я. Но такие короткие сообщения протянули мостик между нами. Я понимала, что Соня хочет общаться со мной, может, даже и подружиться. И дала ей такую возможность. Не стала закрываться.А потом она приехала ко мне в Париж. Первый раз просто посмотреть город. Мы ходили с ней по музеям, по улочке с самыми дорогими домами в Париже, по Монмартру, и фотографились напротив каждого. Нам было смешно. И никто даже и не думал, что какое-то время назад мы не здоровались при встрече. Интересно, а если бы в тот первый день, когда мы все поступали в академию, мы с Зойкой обратили внимание на худенькую девочку с такими же темными волосами как и у меня? Мы бы подружились? Как бы мы общались? И часто ли ругались? А второй раз Соня прилетела ко мне в первый день после операции. - Погано выглядишь, Милка! - Соня села на стул рядом с кроватью и взяла мою руку. Она была ледяная, а вены выступали синими линиями. Кожа казалось прозрачной. - Догадываюсь. - Свой голос не узнаю. Хриплый, низкий, словно после долгой и продолжительной болезни. - Ты знаешь, мне пришлось встретиться с Зойкой, - пытаюсь улыбнуться, но получилось скверно, - она тебе тут подарки передала. Зефир какой-то, шоколад и свои драже, - она закатила глаза. - Спасибо. Обязательно ей позвоню и поблагодарю.- Давай я ее наберу?Соня быстро включила видеосвязь между нами и мы какое-то время общались втроем. Было уютно, что я на какое-то время даже забыла, где я нахожусь, а главное, почему.Она была со мной несколько дней. Приходила каждое утро, помогала вставать, ходить, ведь передвигаться я могла только с помощью кого-то. Мы смотрели вместе комедии, обсуждали сплетни. Соня пару раз строила глазки симпатичному доктору, который иногда проверял меня, а потом мечтала, что наконец-то нормально возьмется за французский. В академии ей не нравился учитель, и она поэтому не стремилась учить язык. Смотрю на чашку чая, я сделала всего несколько глотков, а уже сколько воспоминаний. Часть из них добрые, часть болезненные, часть горькие, а часть радостные. Всего понемногу. Но я не готова отказаться ни от одного из них. Если хоть одно пропадет, все рухнет. Телефон остался лежать в сумке. Я устало бреду в коридор. Нога еще ноет, но я начинаю уже на нее наступать. Может, и не придется брать больничный на неделю. На заставке моя мухоловка. Я провожу по экрану, и открывается список контактов. Их немного. Но я набираю одного.Долгие гудки. Захотелось уже сбросить вызов. И обвинить себя в неправильности затеи. - Алло, - на том конце взяли трубку, только этот "кто-то" молчал.- Добрый вечер, - голос милый, даже сладкий. А внутри разливается кипящее масло. Жжет и обжигает. Это ревность.- Мне нужен Глеб. - Звучит жалко и убого. Стараюсь взять себя в руки. - Он в душе. А кто его спрашивает? Получается, он не записал меня? Я у него определяюсь просто как входящий номер, ничего не значащие цифры? Это и удивляет, и выводит из себя.- Жена. - Смелею я. Слышу шумный вдох на том конце. Жду. - Мила?Я сразу поняла, что это Рита. Та слащавая блондинка с фотографии. Помнится, у нее зеленые глаза. И сама она вся сладкая, как карамельный попкорн. Хочется потом почистить зубы, чтобы избавиться от приторности. - Все верно.- Так странно, я всегда хотела с тобой поговорить.Я знаю, что Рита старше меня, даже старше Глеба. Но почему-то я не чувствую себя маленькой. Даже наоборот, у меня ощущение, что обладаю преимуществом перед ней. Только не пойму каким. И сил вдруг в себе нахожу больше. - У тебя есть такая возможность, - я затеваю с ней бессмысленный разговор.- Ты знаешь, я, наверное, должна извиниться, - неожиданное для меня начало, - но я никогда не была тебе соперницей. Поверь. Просто так вышло, что когда мы с Глебом сошлись, ты была в Париже, и Глеб… он нуждался в поддержке. Все закрутилось очень быстро… - она говорит тоже быстро. Звучит как оправдание. И я ей не верю. Она может считать меня наивной, маленькой, но избалованной принцессой. Только это далеко не так. И кому как ни мне знать, насколько женская душа и ее поступки могут быть коварными. - Я подумала, что это шанс. - Как вы сошлись? - Не уверена, что тебе стоит знать, - голос настолько милый, что меня реально начинает подташнивать. А может, это все волнение. Оно внутри. И хорошо, что меня сейчас никто не видит. Я заламываю пальцы и слышу хруст суставов. А мой голос... Это всего лишь годы тренировок, когда учишься держать лицо. - Это было в кафе, - ее воспоминания пропитаны счастьем. А мне становится холодно, хочется накинуть на себя что-то, что поможет согреться. - Я сидела у окна и ждала подругу. Та всегда опаздывала, а я любитель приходить заранее. Глеб вошел в то кафе и направился сразу к кассе. На нем были его любимые темные джинсы и черная рубашка. Было что-то среднее между тем Глебом, которого я встретила однажду в офисе, и тем, который сейчас. Я слушаю и запоминаю каждое слово. И оно бьет по больному, в самый центр. Мне бы прекратить этот разговор и разорвать ее на маленькие кусочки. Безумное желание безумной женщины. Я понимаю, что Рита не виновата. Она всего лишь оказалась в том месте вместе в Глебом. Но противная и скользкая ревность шепчет мне ту правду, от которой уже не отмахнешься - он выбрал ее. - Я позвала его, и Глеб подошел. Даже не ожидала, честно. Мы просто поболтали и разошлись. А потом…- Ты ведь знала, что он женат? - Честно? Думала, что уже нет.Врет. Я слышу это по ее тону, по ее интонации. Что это? Попытка казаться невинной? Или выгородить свои темные мысли и выбелить себя в моих глазах? Попытка не то что бесполезная, она глупая. - Ты его любишь? - мой вопрос простой, но ответ услышать страшно. - Да. Сильно. А ты?Нас прерывают. Я слышу какие-то голоса, они отдаленные и нечеткие. И понимаю, что динамик зажат, неплотно, что можно расслышать звуки, но слов почти не разобрать. - Кто это? - тон Глеба грозный.- Мила.- Ты зачем ответила на звонок?- Ты был в душе.Голоса затихли, и мне показалось, что связь прервана. Я стала лишней в их беседе. А может, там уже и спор. Как в том окне, в гостиной, где каждый доказывал свою правду. - Да? - Глеб взял трубку. Он раздражен.В голове опять голос, который приказывает мне заткнуться и замолчать. Жестко, грубо, словно я никчемная игрушка. Маленькая девочка, нарушившая чей-то покой. Он повторяется и повторяется, заезженная пластинка. И тон у того голоса такой же, как и у Глеба. - Повежливей, Навицкий!- Апраксина, а ты что звонишь?Хочется снова накричать на него. Еще несколько минут назад мне хотелось услышать его голос. Какое-то мимолетное помутнение, а теперь желаю сказать много гадостей и кинуть телефон. Но сдерживаюсь, учусь. Слышу глухой звук и негромкий хлопок, а потом звук улицы и вой сирен: Глеб вышел на балкон и открыл окно. Кто знает, может, сейчас мы смотрим друг на друга, а может, просто в одном направлении. - Ты дома? - осторожно интересуется он.- А где мне еще быть?- С ним.- Навицкий, ты ревнуешь?Молчит. Только шумный вдох.- Что молчишь? - Боюсь задать вопрос и получить на него ответ.- Так не для этого ли мы играем?- Этот ответ может меня убить, - он недобро усмехнулся, а мне еще больше захотелось узнать про его вопрос.- Помнишь время в нашей квартире? - решаю я сменить тему. Мне сейчас просто хочется его слушать, просто разговаривать, узнать его - нового Глеба. - Помню.- А что тебе запомнилось больше всего? - Хм, - снова улыбается, на этот раз я вижу эту улыбку перед собой и хочется улыбаться так же, потом привстать на носочки и дотянуться до его губ и оставить короткий поцелуй, - ты. Там. Черт, балеринка, что ты делаешь? - шумный выдох и снова молчание. Мне кажется, он рукой проводит по волосам несколько раз и прикрывает глаза. - Хочу тебя спросить тоже самое, - я говорю тихо, но Глеб прекрасно меня слышит. Нас снова прерывают. Я слышу ее шаги и сладкий голосок. Глеб вздыхает, и я отчего-то знаю, что он не хочет прекращать наш разговор. - Давай встретимся? - спрашивает быстро.Я встаю со стула, на котором сидела, телефон сжимаю сильно, даже пальцы затекли. Сердце бьется чаще, а ладони начинают потеть. Так всегда было, когда я начинаю волноваться.- Когда?- Когда сможешь?Хочется сказать сейчас. Я могу сейчас.- Завтра, вечером.- Почти свидание, - я слышу его смех.- Пока.- Пока.- Эй, Апраксина, а ты почему звонила то?- Просто захотелось с тобой поговорить. И извиниться.- За что?- Что была слишком импульсивна сегодня. Не сдержалась, ударила тебя, нагрубила. Прости. Выглядела как ведьма.- Ты и есть ведьма. Темная и злая.- Навицкий! - теперь смеюсь я.- Пока, Мила.- Пока Глеб.Звонок прервали одновременно. Это не точка, это запятая. Улыбаюсь пустой стене в зале. Как-то глупо. Но счастливо. Мне наконец-то хорошо. Я знаю, между нами слишком много вопросов, много “но”, мы вообще несовместимы. Только вот завтра я снова увижу Глеба и радуюсь этому как та Мила давным-давно.В окне гостиной, где пара ругалась, теперь горит приглушенный свет, а сами они сидят на диване. Женщина положила голову на плечо мужчине, и они мило о чем-то разговаривают. Подросток все еще общается с кем-то по телефону. Теперь он в домашней одежде, вальяжно разлегся на маленьком диванчике. И я уже уверена, что на его экране лицо симпатичной девушки. А пожилая пара теперь сидит за столом и пьет чай вместе. Они смотрят друг на друга так тепло, что мне самой становится тепло на душе от этой картинки.