Бабушка и открыла мне
дверь.
Как всегда, сразу настежь без всяких
цепочек и вопросов: кто там?
Я совсем забыл её лицо, но как
увидел, сразу вспомнил. Сердце радостно заколотилось, ведь идя
сюда, очень сильно сомневался, проживают ли они тут до сей
поры.
– К Генке что ли? – сварливо
поинтересовалась она вместо приветствия. – Так, нет его.
Тут только сообразил, что напрочь
забыл ее имя-отчество. Да и не звали мы ее никогда по отчеству,
бабушка, да бабушка.
– А вы меня не помните? – я был
несколько смущен таким неласковым приемом, но отступать не
собирался.
– Делать мне нечего, всех его
дружков запоминать! Ходют и ходют… Сказано, нет его! Понял? Ну и
иди с богом, мил человек.
Она уже приготовилась захлопнуть
дверь перед моим носом, как вдруг в мозгу наступило
просветление.
– Подождите, Вера э-э… Михайловна! –
точно!
Дверь замедлила движение.
– Я – Феликс!
– Какой еще Феликс? – голос старушки
стал менее сварливым, а на морщинистом личике отразилась работа
мысли, – А, Феликс…
– Ну, да… Феликс Неверов, –
сомневаюсь, что она вообще знала мою фамилию, но имя-то редкое,
должна вспомнить. – Я же у вас со второго класса тут терся. Мы с
Генкой за одной партой сидели…
– Точно! – хлопнула она себя по лбу.
– А я думаю, чой-то лицо знакомое… А куды ж ты делся?
– Так мы, Вера Михайловна, переехали
в другой город.
– Это в какой же?
– В Новосибирск.
– Ишь ты, – удивилась она, – это ж
на севере где-то? Как же вас тудой занесло? Раньше тудой людей
ссылали, а вы сами поперлись… Ой, а что я дура старая тебя в дверях
держу? Заходи Феликсушка, заходи дорогой.
От расстегаев с
рыбой я вежливо отказался, райпотребсоюзный беляш надежно заполнил
желудок и организм теперь требовал лишь одного – какой-нибудь
влаги. Предпочтительно, конечно, пива, но за неимением оного, бабка
достала из холодильника, мигом запотевшую банку с чайным грибом и
нацедила мне полный стакан золотистой жидкости. Когда в последний
раз я видел в домах на подоконниках, эти порытые марлей банки, с
плавающими в них коричневыми медузами? Помню, какие споры вызывал
этот грибной квас: одни утверждали, что он полезен, чуть ли не от
всех болезней. И жиры-то он расщепляет и пищеварение улучшает.
Другие, напротив, полагали, что он совершенно бесполезен, более
того, от него бывает рак желудка. Постепенно страсти вокруг
невинного напитка улеглись, а потом исчез и сам гриб.