– И сколько ты
будешь получать в этих мастерских?
– Ну… поначалу
под сотню, а там разряд повысят, больше на круг будет выходить. А
что?
– Да нет,
ничего… сделаем мы из тебя человека.
– Поду-у-маешь,
– Генка вытянул губы дудкой, и продекларировал. – Юноше решающему
делать жизнь с кого, скажу не задумываясь – делай ее с товарища
Дзержинского! Ты с собой прежде разберись Феликс Безмундович и с
девками своими!
– Разберусь,
Геша, разберусь.
– Ладно, –
сказал Генка, – пора мне. На гаражах небольшая шабашка намечается,
обещал помочь. Там работы на пару часов и по два червонца на рыло.
Ты это… хорош киснуть, подкатывай туда в районе семи-восьми,
посидим с парнями музыку послушаем. Кассеты не забудь!
Когда же эта
жара спадет? Хоть бы дождик какой-нибудь. Я выглянул в окно. Во
дворе было безлюдно. Детей уже разогнали по пионерлагерям, взрослые
еще на работе, а пенсионеры окучивают свои огороды. Лишь на
скамейке у подъезда, в компании облезлой кошки, скучал рыжий
кот.
* * *
Времени было
полшестого. Пора звонить Альбине пока не ушла с работы, ведь номер
ее домашнего я спросить конечно забыл. Да она бы и не
дала.
Ближайшая
телефонная будка была через квартал в тенистом дворе той самой
пятиэтажки, в которой я жил полвека назад.
Она взяла трубку
после первого же гудка, словно ждала звонка.
– Привет,
Незабудка! – бодро начал я.
– Привет, –
ответила она безжизненным голосом, не принимая моего игривого тона,
и я понял, что мне не светит.
– Что-то
случилось?
– Ничего не
случилось…
– Можно, я
приду?
– Нет, –
отрезала Аля, помолчала несколько секунд и добавила уже мягче. –
Извини Феликс, ты мне правда нравишься, но у нас ничего не выйдет.
Да и эти… они не отвяжутся. В общем, найди себе хорошую девчонку, а
мне больше мне не звони. Пока.
В трубке давно
раздавались гудки, а я все стоял, глупо прижимая ее к уху, пока
снаружи не окликнул кто-то нетерпеливый:
– Молодой
человек, вы закончили разговаривать?
Я сидел на
лавочке и соображал, что делать. Горькие мысли жгли мне череп
изнутри. Заняться было совершенно нечем, а выносить это мучение до
ночи, когда откроется портал, невыносимо.
Поеду к Генке,
решил я. Альбинка меня кинула. До ночи, пока портал откроется
делать все равно нечего. Кирнем с пацанами, да может, к девкам
завалимся, и долбись оно все конем.
Таксисты ни в
какую, даже за два счетчика, не соглашались ехать в «Промзону»,
разве что на хер не посылали. Через полчаса голосования удалось,
наконец, поймать частника. Дед на древнем, насквозь ржавом
четыреста первом «Москвиче», согласился домчать меня с ветерком за
рубль денег. С собой у меня был пакет, а в пакете четыре портвейна
и пара старых магнитофонных компакт-кассет. Каким-то чудом они
сохранились у меня с начала двухтысячных. На кассеты я записал
«свежие» рок-альбомы семьдесят второго года. Пусть порадуются
ребятишки.