Весной 1860 года Леонтьев покинул имение Розенов и переехал к матери в Кудиново. Его решение бросить медицинскую практику было окончательным, и через полгода, зимой, он отправился в Петербург, чтобы иметь возможность самому устраивать свои литературные дела.
Глава 5. Писатель? Дипломат?
Нет, не рожден я биться лбом,
Ни терпеливо ждать в передней,
Ни есть за княжеским столом,
Ни с умиленьем слушать бредни.
Нет, не рожден я быть рабом…
Аполлон Григорьев
Зимний Петербург встретил Леонтьева слякотной сыростью и серым небом. Он поселился в квартире старшего брата Владимира, в Баскаковом переулке. Владимир Николаевич тоже был литератором, к планам Константина относился с сочувствием и готов был помочь ему, чем мог. Сам он изучал в то время практику уголовного суда и писал на эту тему книгу, публиковал журнальные статьи, сотрудничал с «Отечественными записками» и «Голосом» Краевского, а в 1862 году стал редактором журнала «Современное слово». Журнал этот имел либеральный оттенок и вскоре был закрыт за «вредное направление». Позже Владимир Николаевич некоторое время издавал сатирический журнал «Искра». Леонтьев немного свысока относился к занятиям Владимира, не видел в старшем брате особых дарований, да и его политические взгляды казались Константину Николаевичу упрощенными. Для Леонтьева вообще было характерно прохладное отношение к родственникам, – исключением была лишь мать, Феодосия Петровна.
Впрочем, именно в этот свой приезд он поневоле сошелся с племянницей – 12-летней Машей, потому что давал ей по просьбе брата уроки. Мария Владимировна Леонтьева (1848-1927) была тогда подростком, но настолько необычным и не по годам мыслящим, что у Леонтьева появилась еще одна родственная привязанность – и на всю жизнь. Маша дядю тоже полюбила и вспоминала его уроки с восторгом. Леонтьев преподавал ей словесность, историю, биологию, другие предметы – и все они казались Маше чрезвычайно увлекательными благодаря учителю. На уроках зачастую присутствовал и брат Маши, Володя, которого по возрасту отделял от сестры лишь год с небольшим, но мальчик явно отставал в развитии и от сообразительной Маши, и от своих сверстников.
Петербургская жизнь Леонтьева получилась не такой, как он ожидал, покидая имение баронессы Розен и Кудиново. «Все хорошо, что прекрасно и сильно, – думал он, собираясь в Петербург, – будь это святость, будь это разврат, будь это охранение, будь это революция, – все равно! Люди не поняли этого. Я поеду в столицу и открою всем глаза – речами, статьями, романами, лекциями – чем придется, но открою». Он мечтал о перевороте в головах современников, а окунулся в суетливую жизнь «плоского Петербурга», где его не знали и не замечали. Да и мечты о заработке литературным трудом остались лишь мечтами. Романы он писал долго, прожить на гонорары от них было невозможно, а писать заметки и статьи «на злобу дня» ему претило.