- Чего тебе неймется? Будто торопишься куда. Может, жениться
тебе пора? Вон Тара в самом соку, красавица-невеста, и лицом
хороша, и работа ладится.
- Успеет еще, - ворчливо встревал дед, - пусть осмотрится.
Нечего его к юбке вязать. А и захочет привязаться, сам себе жену
найдет, получше. А Тара твоя страшилище: одно плечо выше другого,
да глаз косит.
- А ты не встревай, тоже мне, красавец нашелся.
- Да видать нашелся, раз ты позарилась.
- На халупу твою проклятую зарилась, ты в придачу шел. А Кариму
уже… А ну стой, зараза, куда в окно?!..
В морозы он затаился на голубой поляне. Перебрал все, что было в
тайнике, сложил в две неравные кучи, обе аккуратно упаковал: одну в
сверток, другую в котомку. Из отреза серо-белой паутины скромсал
себе новые рубаху и штаны, накидку оставил старую – ее еще хоть
тысячу лет носи. Как только зажурчали первые ручьи, Карим уже был у
бабки. Она хмуро на него взглянула, уже догадываясь, что
скажет.
- Я попрощаться пришел.
Дед тяжело вздохнул.
- Значит, пора?
- Я вернусь, только еще не знаю когда, а вы здесь не
засиживайтесь, перебирайтесь в Долину, дом уже достроен.
- Переберемся. Вот на этой неделе и переберемся. А ты себя
береги, не забывай нас.
- Да ни в жизнь!
- И про Барад никому не сказывай. Чужие знать не должны.
- Не скажу.
Замолчали. Карим чувствовал, как не хотят его отпускать, по
лицам видел, как крепки узы, но те же узы и не позволяли удержать
на месте. Сам вдруг задумался – правильно ли делает? не пожалеет
ли? – но перед глазами встала Большая Земля, распростертая как на
ладони, широкая, неведомая, манящая, и отчего-то обдало легким
ароматом лаванды. Понял: все равно уйдет, как бы ни рвалось сердце.
Слишком тесен Барад, негде развернуться беспокойной душе, и подобно
предкам, не усидевшим на месте, пора и ему отправляться в путь.
Бабка надавала кипу самых разных вещей, без которых в дороге
“загнешься и все”. Карим знал: «кумушки» долго еще будут его
провожать, поэтому вести себя хотя на спуске следует благоразумно.
Проводили его до выхода из Барада – дальше Карим не позволил,
тяжело им будет видеть, как он ступает за Край, - неловко обняли на
прощанье. Он добрался до плато, махнул рукой двум маленьким
фигуркам внизу, нахохленной дедовой и бабкиной неподвижной, и
растворился в игривом облаке.