- Нам пора трогаться, - угрюмо сообщил сутулый.
- Нельзя его так оставлять, - возразил благородный, - что мы
можем для него сделать?
- Я не лекарь, я не знаю, отчего он не приходит в себя – и нет,
это не моих рук дело. Его нужно вывезти отсюда в ближайшее село,
показать знахарям.
О том, что и знахарям веры нет, Карим говорить не стал. Юнца
запеленали, посадили позади сутулого, привязали к спине. Неслись во
весь опор, надеясь проскочить лес как можно скорее. За очередным
поворотом вылетели на пустую смятую поляну. Кругом лишь
развороченные комья земли и скошенная трава. Вправо вел тяжелый
след.
У озера Карим, положившись на чутье, обмотал юнца куском
радужной паутины, влил в него немного воды, настроился на бессонную
ночь.
- Мне отрадно видеть, как ты пытаешься спасти его жизнь, -
сказал благородный.
- Это все порывы души, от которых мне никуда не деться. С самого
детства я был чутким и отзывчивым ребенком, который не мог смотреть
на страданья живых существ, и потому страдал вместе с ними. К тому
же, я встречаю этого человека во второй раз, и оба раза при
несчастливых для него обстоятельствах. Судьба словно нарочно
сталкивает нас, как бы говоря, что я должен быть его хранителем, а
кто я такой, чтобы идти против нее?
- Стало быть, если со мной или с Агором что-то случится, ты и к
нам придешь на помощь?
- Несомненно.
- Я запомню эти слова.
Следующие несколько дней слились для Карима в один. Юнцу стало
лучше, цвет лица сменился с землистого на бледно-розовый, острые
скулы чуть сгладились. Когда среди деревьев, наконец, показался
просвет, Карим вздохнул с облегчением. Оставив проводника с ношей
позади, сутулый с благородным неожиданно умчались вперед, скрылись
в клубах пыли, поднимаемой лошадьми. Карим проводил беглецов
круглыми от изумления глазами – вот уж не думал, что бросят. Конь,
несущий двойной груз, шел все тяжелей и тяжелей, у развилки
остановился вконец. Карим огляделся: нигде ни домов, ни дымка, а на
руки уже ложился вязковатый сумрак. Слез с коня, усадил на седло
покачивающегося юнца, пошел по правой дороге. Быстро стемнело,
будто темным колпаком накрыло, стало трудно дышать. Юнец всхлипнул,
снова замолк, но потеплело на душе – жив еще.
В нежданной тишине Кариму вновь почудился легкий звон. Под него
Карим перенесся в Барад, в свое тайное убежище на колокольне. По
жилам вновь заструилась сила, шаги стали легче. Даже замурлыкал
тихонько старую дозорную Барада.