Проклятый помрачнел:
– Так, Костас?
– Да! – Дарианец поднял голову и решительно посмотрел в глаза
Высшему. – Да, я учил его. Дал ему имя. Не знаю, какое преступление
он совершил, но одно я знаю наверняка: нельзя так поступать с
собственным сыном. Даже Высшему нельзя, иначе…
– Ты мне угрожаешь? – вскинул бровь Проклятый.
– Не я, – покачал головой Костас и посмотрел на Мюрра. – Не
я…
Проклятый проследил за взглядом дарианца и подошел к сыну.
Спросил:
– Тебе понравилось твое имя?
– Да. Да!
– Вот как… Посмотри мне в глаза, сынок.
Сынок! Мюрр не поверил своим ушам – впервые Акар назвал его так.
Мальчик послушно взглянул в черные глаза отца, наслаждаясь
вырвавшимся у того словом. Безропотно позволил отцовскому взгляду
проникнуть в свой разум и не сопротивлялся, когда тот безжалостно
выдрал у него из памяти едва обретенное имя…
Мальчик очнулся в доме на привычном лежаке из вулканического
камня. Голова гудела и отзывалась болью на каждое движение.
– Вы очнулись, Господин? – Эрберт протянул ему кувшин
охлажденного разбавленного вина.
– А где отец?
– Ушел.
– А Костас?
Эрберт промолчал.
– Где Костас?! – взвился Повелитель Холода.
– Вам не нужно этого знать, Господин. – Эрберт угрожающе положил
руки на рукояти мечей.
И тогда Мюрр ударил магией. Эрберт успел отбить заклинание, а
потом… Вновь силы были не равны. Только теперь перевес оказался не
на стороне дарианца…
Вскоре Эрберт, связанный по рукам и ногам сетью из холода, лежал
на полу, а Повелитель Холода нависал над ним и повторял один и тот
же вопрос:
– Где Костас?
– Не знаю, – хрипел дарианец.
– Зря, – Мюрр вонзал очередную ледяную иглу в его тело.
Повелитель Холода тогда еще был неумелым палачом и очень быстро
перешел грань. Но Эрберту рано было умирать. К счастью, Мюрр
вовремя спохватился и успел вернуть дарианца к жизни. И сам
удивился, как ему это удалось. Он заинтересовался своими новыми
способностями и уже сознательно вывел Эрберта за порог смерти, а
потом вернул обратно.
– Вот как! Интересно, – бормотал Мюрр, увлеченно экспериментируя
со своей агонизирующей жертвой. – А если так?
Он почти забыл, зачем первоначально затеял все это, так увлекли
его новые возможности.
– Я скажу! Все скажу! – завыл бьющийся в конвульсиях Эрберт.
– Что? – удивился Мюрр. – Ах, да! Ну, говори.
– Костас… его сожрали сюрры… живьем… по приказу
Всевластного…