– Предположим, первый удар конницы вы выдержали, – вновь
заговорил Чесман. – Начинается ближний бой. Помните, вам всегда
противостоят двое: всадник и его конь. Пока вы пытаетесь не попасть
под копыта лошади, всадник легко и просто убивает вас. Поэтому в
первую очередь бейте по лошади, заставьте всадника спешиться.
Сбейте его с коня. Тогда преимущество сразу будет на вашей стороне.
Он тяжел в своей броне, неповоротлив – в отличие от вас. К тому же
броня всадника имеет одну особенность. Пластинки-чешуйки в ней идут
снизу вверх. Это сделано, потому что всадник обычно получает удар
снизу – от пехотинца. Если чешуйки брони расположить сверху вниз,
острие копья может проникнуть в зазор между пластинками и пробить
доспех. А так оно скользит по броне, не причиняя вреда. Но если
всадник спешился, бейте его сверху вниз, и ваше копье или алебарда
почти наверняка пропорет ему доспех…
Ужин давно закончился, но пехотинцы и не думали спать. Они
теребили Чесмана, задавая вопросы о завтрашнем бое. Он вначале
отвечал серьезно, затем принялся травить байки, рассказывая всякие
нелепые истории, в которые якобы попадали прославленные «Черные
сердца». Среди ополченцев то и дело слышался смех, кто-то и сам
рассказал байку о пьяном кузнеце и слепом мерине. Постепенно
разговор распался на части. Люди собирались новыми десятками –
садились рядом с теми, с кем завтра им было суждено плечом к плечу
встречать врага. Знакомились, присматривались, притирались.
Ночевать решили здесь же, на подготовленной позиции. Барон,
правда, возмутился было – как так спать прямо на земле. На что
Чесман поспешно сказал:
– Конечно, вашему сиятельству совершенно не обязательно
оставаться с нами. Келвин выделит десяток конников, который
проводит вас до лагеря… И запрет там на время сражения… – последние
слова, сказанные едва слышно, адресовались Келвину. Тот понимающе
прикрыл веки.
Но барон пожелал остаться со своей армией. Он так и сказал: «Со
своей армией». На что Келвин пробормотал сквозь зубы несколько слов
– одобрение и восхищение видать, по крайней мере, именно так
расценил его неразборчивое бормотание барон, потому что из всех
слов он расслышал только «полководец». За этим словом шло какое-то
прилагательное. «Великий, не иначе, – подумал барон, благосклонно
поглядывая на своего сотника. – Великий полководец! Да, именно
такой я и есть!»