— Вы знаете, это очень сложный вопрос. Установка еще не прошла
цикл испытаний, мы не обкатывали её в условиях невесомости. Тем
более, нужно будет кого-то готовить для работы с ней. Нет, я не
думаю, что это возможно в столь короткий срок.
— Ну что же вы, Михаил Аристархович. Разве вы не понимаете, как
это необходимо? Ведь от этого зависит успешность такого значимого
проекта! Вы ведь сами говорили, как важно разъяснить глубину и
ответственность за наш проект.
— Да-да, вы правы, Сергей. Но это требует дополнительного
обсуждения. Я боюсь, мне необходимо провести консультации с
лабораторией, проверить бюджетные возможности.
— Понимаю. Поэтому предлагаю на следующей неделе запланировать
встречу и обсудить участие вашего института в экспедиции по этой
линии.
Тоцкий ретировался, пообещав держать Сергея в курсе. Но у
Лихнецкого были большие сомнения, что этот интриган решится столь
крупно вложиться в экспедицию.
* * *
В начале зимы Лихнецкий в очередной раз пришел к начальству с
докладом. Старик, мрачный и насупившийся, выслушал рапорт по
добровольцам и долго молчал, листая отчет.
— А что там с прогнозом по народному голосованию? Есть
предварительные результаты?
— Есть, — Лихнецкий протянул еще пару листов, — как и раньше, с
большим отрывом лидирует Зарянка. Это если её не выберут старички
из Первой, а они её выберут, без сомнений.
Старик нахмурился еще больше и уставился в потолок, вертя
длинный карандаш в пальцах. Сергей ждал, привыкший за эти месяцы к
мрачному настроению Старика, когда речь заходила о
добровольцах.
— Слышал, наверное, Тоцкий придушил свою жабу и решил дать нам
установку микроботов. Месяц пороги в министерстве обивал, требовал
гарантии, что мы его допустим к медконтролю полета. Пришлось
подписать с ним договор о сотрудничестве.
Лихнецкий лишь покачал головой. Чтобы интриган Тоцкий
добровольно отдал установку?!
— После того, как я официально при министре его спросил об этом,
он мог либо отойти и не лезть совсем, либо должен был её дать. Но
он на Зарянку уже сделал большую ставку, если бы отступил, его бы
свои с потрохами съели.
Старик невесело усмехнулся.
— Нам это, конечно, плюс, но разрешить Зарянке лететь… Не верю
я, что она выдержит полет. Не верю, пусть хоть Тоцкий у меня голый
в кабинете спляшет. А если с ней что-то случится — это будет такой
удар по нам, что мы лет двадцать не отмоемся. Ни о какой третьей
экспедиции, а тем более о постоянной базе с нами никто
разговаривать не будет. Те, кто сейчас будет кричать «возьмите
Зарянку», будут вспоминать нам её и поливать помоями.