Нет, развратником в чистом виде великий князь не был. По
притонам не шлялся. Его не видели ни в «Руднёвке», что в Большом
Головином переулке, дом 22. Ни в «Мерце», что в Пильниковом
переулке. Ни в недавно закрывшемся публичном доме Эмилии
Хатунцевой, который проработал недолго из-за своей репутации.
Согласно донесениям, в этом борделе оказывались экзотические услуги
«садистического характера», за которые взимались немалые
деньги.
Не замечен был великий князь также в борделе «Ад», занимающем
часть полуподвала гостиницы «Крым» по адресу Трубная улица, 2. Да и
странно было бы заметить там столь представительного дворянина,
поскольку «Ад» – это для простолюдинов. Рядом две харчевни, к одной
из которой и примыкают 14 комнат для любовных свиданий с публичными
женщинами. «Нет-нет, – рассуждал генерал, читая досье. – Туда
Дмитрий Александрович уж точно не пойдет. Это же притон для пьяного
сброда и преступников, которым удобно прятаться в его каморках».
Также, как доносили сексоты, оправдывала название борделя ещё и
повадка местных проституток разживаться деньгами своих клиентов с
помощью клофелина.
А вот в гостинице «Англия», расположенном на углу Столешникова
переулка и Петровки, великий князь бывал, и неоднократно. Оно и
понятно: это теперь заведение гордо именуется гостиницей. На деле –
роскошный бордель, притом даже снаружи понятна суть: у крыши
имеется барельеф, изображающий сцены из жизни публичных девиц. Что
там делал Дмитрий Александрович? Понятное дело – интимно общался с
жрицами любви.
«Хорошо, что в прошлом году генерал-губернатор приказал
большинство борделей из центра Москвы перенести. Полиция совсем с
ног сбилась: столько преступлений вокруг них! Пришлось даже улицы
переименовывать, чтобы избавить их от дурной репутации. Но как это
отразилось на интересах великого князя? Да никак».
Возможно, генерал Коттен и не стал бы так живо интересоваться
судьбой Дмитрия Александровича. Но этому содействовали два
обстоятельства. Во-первых, охранному отделению было свыше приказано
осуществлять тайный надзор за членами императорской фамилии. Не
ради того, чтобы отыскивать среди них неблагонадёжных, Боже упаси!
Ради их собственной же безопасности. После бунта 1905 года в Москве
было по-прежнему тревожно. Во-вторых, о судьбе великого князя,
поскольку «молод и горяч», беспокоился его батюшка. Он же попросил
Михаила Фридриховича «присмотреть за сыном». Пришлось
беспрекословно подчиниться, не перечить же троюродному брату самого
царя – это может повредить карьере.