Я покраснела так, словно меня заставили в бочку с горячей водой
окунуться. Ну прямо как рак варёный! Схлопнула ноги, быстро
вскочила и постаралась прикрыться. Но на халате не хватало
нескольких пуговиц.
– Прощения просим, – пробормотала я и выскочила из мыльни.
Метнулась в свою комнатёнку размером со шкаф, и вскоре вернулась в
другом халате. Тот придётся стирать и чинить, но это ерунда. Только
бы гость не обиделся. Иначе нажалуется Афанасию Емельяновичу, – не
миновать мне порки на заднем дворе! Буду, как Феклуша, потом целую
неделю страдать.
– Не серчайте, Ваше императорское Высочество, – сказала я,
продолжая намыливать тело молодого господина.
– Ну что ты, Аннушка. Ты ведь не каждый день имеешь дело с
Великими князьями. Так?
Я кивнула.
– Вот и хорошо. Нас, вообще, очень много. Больше тридцати мужчин
и почти столько же женщин. Это не считая иностранных принцесс,
которые пополнили наши ряды. Их тоже с дюжину наберётся. Даже я,
скажу тебе по секрету, всех по именам не знаю.
Меня так и подмывает спросить, кем мой гость самому царю
приходится, но я прикусываю нижнюю губу. Молчи, Анька! Нельзя к
высокородным с такими вопросами приставать! Это же как подумать
могут? Оскорбление царской фамилии! За такое вечная каторга в
Сибири! Но ужасно хочется узнать. Потом спрошу, у Афанасия
Емельяновича.
– Послушай, Аннушка. А ты можешь… – и тут он такое спрашивает,
отчего меня снова в жар бросает. – Можешь помыть меня без
мочалки?
– Как пожелаете, Ваше императорское Высочество, – соглашаюсь,
трепеща душой и телом.
– Можно просто Дмитрий Александрович, – поправляет меня
гость.
– Как прикажете, барин, – смущаюсь донельзя. Убираю мочалку и
начинаю проводить пенными руками по его телу. Это и правда
приятнее, чем прежде. Гость мой начинает тяжело дышать, и я не
понимаю, отчего. Жарко ему стало, что ли? Беру в ладони воды
попрохладнее и поливаю ему на спину, на мягкое место и ноги, чтобы
остыл. Потом снова опускаю ладони, и он опять: «А-а-а-хххх».
Нравится, наверное. Да и мне тоже.
Вот сама не пойму отчего, но даже томно стало внизу. Соски
напряглись, и теперь стало больно – трутся об льняную ткань, а она
же не шёлк, грубая! Но пока елозят, даже приятно как-то… И мысли
вдруг такие в голову полезли, что впору выбежать отсюда поскорее и
спрятаться, пока никто не понял, какие такие вещи творятся с
девицей Анной.