Я не успел договорить, потому что
раздались сначала крики, а потом два оглушительных выстрела.
Мама охнула, мы инстинктивно
пригнулись, замерли.
В рупор прокричали.
- Остановитесь! Проезд запрещен!
Стой, тебе говорят!
Я осторожно приподнялся, посмотрел
сквозь деревья на дорогу. «Десятка» медленно приближалась к
посту.
Раздалось еще несколько
выстрелов.
- Быстро, идем! – сказал я, взял отца
под руку, мы заспешили вдоль деревьев.
- У них что, оружие? – зашептала
мама. – Им же убить можно!
- Да, мама, можно. Все серьезно.
Я бежал впереди, одной рукой
придерживая за локоть отца, другой защищая лицо от невидимых веток.
Мама с сумкой следом за нами, продолжая причитать.
- Так это они тебя ловят?
- Не только меня, всех. Тихо,
мама.
- Ты что, преступник, да?
- Нет, мама, я другой.
На этом слове отец что-то замычал,
задергался. Но я цепко его держал, понял, что так взволновало
его.
Пока на дороге была шумиха и
стрельба, мы быстро прошли опасный участок по лесопосадке. После
развилки дорога спускалась вниз. И сверху, с развилки она
скрывалась в тени. Здесь нам можно незаметно перебежать ее.
Остановив рукой моих спутников, я
осторожно вышел из-за деревьев, чтобы убедится, что поблизости нет
машин.
От развилки мы отошли еще метров на
двести-триста, до нас еще доносятся недовольные и растерянные
голоса, тонкие желтые лучи от фонариков плясали над дорогой, по
верхушкам деревьев.
Но на дороге никого не видно. И никто
не пытался куда-то двигаться. Самое то, пока они ничего не
понимали.
- Давайте за мной, быстро, -
скомандовал я.
Мама вышла из темноты под свет луны,
ведя под руку отца. Я взял с ее плеча сумку, подхватил отца с
другой стороны. Пригибаясь, мы быстро перебежали дорогу, скрылись
за деревьями. Отец не сопротивлялся, что радовало. Хоть что-то
соображал.
Зашли вглубь подальше, остановились,
чтобы немного отдышаться. Я осмотрелся. Лесопосадка не широкая –
несколько рядов деревьев, перемежающихся кустарником, а дальше поле
метров пятьсот, плавно спускающееся к лесу. Вот туда нам надо. Но
через поле не побежишь, там сейчас грязь одна с растаявшего
снега.
Мама достала из сумки бутылку воды,
попила сама, дала отцу, освободив его от кляпа. Отец молча попил из
ее рук, глядя на меня исподлобья черным ненавистным взглядом.
- Не смотри так на меня, отец. Все
будет хорошо.