— Красиво. Люблю этот вид. Обидно, что редко здесь бываем.
Когда дамы спустились в квартиру, заметно захмелевший Филаретов принялся убеждать Анну ехать вместе с мужем в Германию.
— Что же это за брак, если Геннадий там, а ты здесь? — возмущался он.
Гена плёл что-то о проекте, который Кузницина не может бросить, о том, что он будет навещать жену в Москве, и она по мере возможности будет наезжать туда.
Аня испытывала неловкость от сверлящего взгляда Генкиной мамаши и помалкивала.
— Нам пора! Анечка, пойдём, дорогая, я тебя отвезу, — подошёл к ней «жених».
— Ты не пил? — всколыхнулся Аркадий Семёнович.
— Только безалкогольное.
— Зачем уезжать, — вмешалась Кэт, — оставь невесту ночевать у себя.
Анюта заметила, как хитро сияют глаза женщины, в них плясала целая свора бесенят. Геннадий замялся. Кузницина поставила фужер, который грела в руке чуть ли не весь вечер и поднялась:
— Меня ждут. Родители…
— Позвони. Предупреди, — настаивала Кэт, — скажи, что Геннадий выпил, отвезёт тебя домой завтра.
— Да, — воскликнул Филаретов-старший, — Гена, почему ты не пригласил Аниных родителей сюда? Надо бы познакомиться, посмотреть друг другу…
— Позже, — мнимый жених обнял Аню за талию и повёл к выходу.
Девушка отметила твёрдое, но бережное прикосновение, которое приятно отозвалось в теле тёплом. Что это? Не хватало влюбиться! Совсем как обожаемая героиня «Гордости и предубеждения», побывав в замке, изменила отношение к его хозяину. Нет, не потому, что убедилась в богатстве, всего лишь прикоснулась к незнакомой, тонкой стороне его натуры, тщательно скрываемой от посторонних. Стараясь прогнать впечатление, Аня аккуратно упёрлась локтем в бок кавалера, отстраняясь.
Когда гостья надела плащ, к ней подрулила Кэт, расцеловала троекратно и, чуть задержавшись на третий раз, шепнула:
— Вы не пара, это видно. Во всяком случае, сейчас.
Аркадий Семёнович помахал рукой издали.
В машине Анюта почувствовала себя уютно, потянуло в сон. Возвращалась к действительности, лишь когда автомобиль трогался на светофорах. Каждый раз задавала новый вопрос, поэтому диалог вёлся с перерывами.
— А твой отец не уволит меня, когда я тебя «разлюблю»?
— Не уволит. Если не проболтаешься, где работаешь. А что? Держишься за это тупое место? А? Спишь?