И снова и снова, думая об этом, я понимал, что могу быть
откровенным только с одним-единственным человеком, который как
вихрь ворвался в мою жизнь, и все перевернул.
Розали.
Теперь, когда стало ясно, что она может находиться в моем
времени, у меня появилась возможность все начать сначала.
На пепелище моей любви к Селин, как прекрасный цветок расцвело
новое чувство.
– Кристиан, прости, – однажды сказала я, когда с балкона
«Лавандового приюта» мы смотрели на спящий город.
Он повернулся ко мне, удивленный.
– За что мне нужно тебя простить?
Я тяжело вздохнула. Чувство вины грызло меня изнутри, и я никак
не могла от него избавиться.
– Мне просто нужно было немного подумать, и решение оказалось бы
на ладони, – злясь на саму себя, жестко проговорила я. – Перед тем,
как отправиться к Селин и все ей рассказать, я могла заглянуть в
прошлое за мгновение до того, как одну из Дочерей Лилит убили.
Тогда бы я увидела лицо того, кто это сделал. Мне просто нужно было
подумать, а я…
– Розали, ты не должна себя в этом винить, – мягко сказал
Кристиан, накрыв своей ладонью мою.
И как всегда при соприкосновении наших рук, по моей кожи
пробежало нечто сродни молниевому разряду. А потом стало так тепло
и легко, и все тревоги смыло волной этой теплоты. Так случалось
всякий раз, когда Кристиан находился рядом. Он безошибочно угадывал
мое настроение – как бы я ни пыталась свои эмоции скрыть, и всегда
знал, что сказать или сделать, чтобы меня успокоить.
Вот уже почти две недели я возвращалась в прошлое Кристиана,
чтобы вместе с ним бродить по старинному Ант-Лейку, едва похожему
на тот, который помнила я. И с каждым разом возвращение в настоящее
давалось мне все легче. Я старалась «не забегать вперед», а
возвращаться к той самой точке, в которой Кристиана оставляла. Так
у него не возникало ощущения «двойственности сознания», как он это
называл, а я легче переносила путешествие в прошлое.
Я чувствовала, что каждый проведенный вместе день все больше нас
сближает, но боялась нечаянным порывом разрушить то прекрасное и
эфемерное, что появилось между нами. Я не хотела торопить событий,
но не потому, что не была уверена в нем. Просто…
Я все еще оставалась девочкой из будущего. Прошлое было мне
чужеродно, находиться в нем – противоестественно, как бы я ни
старалась это изменить. Я не могла жить в реальности Кристиана, не
могла даже находиться в ней дольше нескольких дней, не рискуя
просто назад не вернуться. Я понимала, что никогда не стану частью
его мира, а это означало, что у нас двоих будущего быть не могло… И
это казалось таким жестоким и несправедливым, что даже одна мысль о
невозможности быть с Кристианом рядом – не сейчас, а годы спустя, –
причиняла мне боль.