– Глупости. Кристиан жил полтора века назад, – уверенно говорила
я. Всем известно, что произнесенные вслух, слова кажутся куда более
убедительными. – Он – призрак, но Селин-то ведь нет!
Может, это ее пра-пра-прабабушка? Или сколько еще там нужно пра?
Точно – ведь многие называют своих дочерей в честь давно погибших
предков. Брошь – наверняка старинная – могла достаться ей в
наследство, как и любовь к орхидеям – что же тут удивительного?
Кто-то любит розы, как я – уж не знаю, сказалось ли на этом мое
имя, кто-то лилии, кто-то – одуванчики и ромашки. Почему бы моей
знакомой Селин не любить орхидеи – так же, как возлюбленная
Кристиана когда-то любила их?
Но вдруг вспомнилось странное выражение лица Селин и ее
поспешное «нет», когда я предложила ей заглянуть в «Лавандовый
приют» и самой ощутить присутствие призрака. И весь этот разговор…
она не удивилась, узнав, что в особняке обитает потусторонние
гости. Откуда она знала об этом? Просто слухи или нечто
большее?
– Розали, ты бредишь, – прикрыв глаза, твердо сказала я самой
себе.
А вот Дикси мои слова заставили задуматься.
– С одной стороны, подумаешь – совпало имя и любовь к цветам – к
тому же я не помню, чтобы кто-то когда-то называл ее орхидеей. – Ее
голос в трубке звучал глухо, куда отчетливее я слышала звон посуды
и перебранку Чака и Кей.
– Дикси, выйди, пожалуйста, в зал, – попросила я. – Я едва тебя
слышу. Что до Орхидеи… так мог называть ее только Кристиан.
В трубке послышались шаги, голоса Чака и Кей стихали, пока не
смолкли совсем.
– Я вышла на улицу, – сообщила подруга. – Энн справится в зале и
одна.
Я закатила глаза. Дикси в своем репертуаре.
– Если тебе так не нравится там работать, то почему не
уйдешь?
– А куда? К тому же… кто сказал, что мне не нравится? И вообще,
не переводи тему. Я должна кое-что рассказать тебе о Селин.
Я насторожилась. Даже сотовый прижала поплотнее к уху.
– Что именно?
– Я Селин знаю уже лет шесть – с тех пор, как она впервые
приехала в Ант-Лейк. Откуда – не помню, даже не спрашивай. Так вот
что я хочу сказать… С тех пор она ни капли не изменилась.
Сердце бешено застучало. Я подалась вперед.
– Что значит… Не изменилась?
– То и значит. Не постарела ни на день. Помню, как мисс Гаскил
на каком-то благотворительном вечере спрашивала Селин, как ей
удается так роскошно и молодо выглядеть? Знаешь, спрашивает, а у
самой в глазах такая зависть-зависть. А та и отвечает со своей
королевской улыбочкой – дескать, у меня особая болезнь.