Черное – тьма в душах тех, кого настигнет неминуемая кара.
Белое – очищение, спасение загубленной души.
– Кто ты такой? – его голос осип от испуга.
– Ангел Смерти, – спокойно ответил я.
Убийца нервно рассмеялся, но шепчущая в переулке тишина
поглотила, заглушила чужеродный звук. Улыбка поблекла.
– Ангелов не бывает.
– Тогда кто же я?
И я распустил крылья.
Сотканные из теней, они подняли волну воздуха, скинувшие
клетчатую кепку с головы убийцы, растрепали его волосы. Я видел
ужас на его лице – ужас пополам с неверием. Я знал, что видит он –
за миг до свершенной кары мои глаза становятся полностью черными,
словно тьма, живущая в моей душе и ежечасно борющаяся со светом,
заливает своими чернилами глаза от радужки до белков.
Убийца закричал, но его крик тут же оборвался.
Я обнял его своими крыльями. Стоял, слыша размеренный стук
сердца – как удар трости по мостовой. Один, последний вздох,
потревоживший сотканное из тени перо на моих крыльях. Последний
стук сердца и звук упавшего на землю тела. Тела, в котором уже не
было души.
Правосудие свершилось. Я мог отправляться домой.
В первую неделю моего пребывания в Ант-Лейк – маленьком городке
на юге страны, я познакомилась с Дикси Эллиот. Она работала
официанткой в кафе, куда я заглянула выпить чашечку кофе. Дикси так
загляделась на молодого спортсмена, что не заметила меня. Мы
столкнулись, и поднос, который она держала в руках, с грохотом
обрушился на пол. Соус забрызгал мою кофточку, и Дикси буквально
стянула ее с меня, пообещав, что все исправит.
Это была искрящаяся жизнью семнадцатилетняя особа с длинной
челкой по самые глаза, голубыми глазами и непослушной густой копной
шоколадного цвета. Одетая в обтягивающую маечку и суперкороткие
шорты, Диски порхала по кафе, притягивая к себе восхищенные
взгляды.
Удивительное дело, как быстро мы нашли общий язык. В первый же
день нашего знакомства, отработав смену, Дикси затащила меня в
местный клуб – в качестве извинения. Было весело – особенно когда
Дикси, лихо опрокинув в себя стопку с текилой, полезла на барную
стойку, откуда я стащила ее с большим трудом.
Не назову себя скромницей, но танцевать на барной стойке меня не
заставишь ни за какие сокровища мира. Мы вообще были двумя
противоположностями, которые удивительным образом спелись. Если я
предпочитала элегантные наряды и сдержанный стиль, то Дикси
одевалась так откровенно, что у меня иной раз нервно поднималась
бровь. Шумная, смешливая дебоширка, она идеально меня дополняла –
спокойную, порой мечтательную, часто погруженную в себя.