- Не побрезгуйте, государь…
Голос был неплох. Низкий, грудной,
чистый. Алексей вскинул глаза.
Ну… ничего себе так.
Полновата, бледновата, но вполне
ничего девушка. Разве что глаза слишком навыкате, она из-за этого
лягушку напоминает. А вот отец смотрит с удовольствием.
А девушка замерла и слова сказать не
может… да что с ней такое?
Алексей недовольно фыркнул (про
себя), поднялся, забрал у нее из рук поднос, мимоходом коснувшись
ледяных девичьих пальчиков, и поставил на стол. А то еще грохнет…
развели неумех! Вот Лейла такой и на голове носила, еще и девушкам
показывала, как в танце его не сронить, на колени опуститься,
подать красиво… скорее бы в Дьяково!
***
Наталья ждала знака от тетушки,
поглядывая в глазок. Вот сложила Евдокия веер, подхватила она
поднос с винами и заедками разными – и лебедушкой поплыла в
комнату.
Присела в реверансе, произнесла, как
учили… а потом подняла глаза – и пропала.
Потому что не осталось в комнате
никого.
Ни дядюшки с тетушкой, ни пожилого
полноватого человека с русыми волосами – никого.
Потому что сидел в кресле самый
прекрасный мужчина из всех, что Наталье видеть довелось.
Золотоволосый, синеглазый, с такой улыбкой на устах, что сердце
зашлось в висках кровь забилась, в глазах поплыло все. Прижаться бы
к нему, целовать, что сил есть… а пока она ни жива ни мертва
стояла, красавец у нее поднос забрал.
- А это племянница моя,
Наташенька, - услышала она голос дядюшки, только вот опамятовать
так и не смогла.
Кажется, что-то говорил пожилой
человек, а Наталья отвечала, только вот что – она бы и не
вспомнила, потому что сияли перед ней синие очи – и ничего другого
значения не имело.
На подгибающихся ногах вышла – да и
сползла за углом по стеночке. Слуги подхватили, в комнату унесли… и
только там Наталья поняла – кого она видела.
Ведь в гостях у дядюшки сегодня были
государь Алексей Михайлович и царевич Алексей Алексеевич.
Ой, горюшко девичье…
***
Алексей и не понял, какое впечатление
произвел на юную Наталью.
Ну, девушка. И что?
Таких в базарный день на пятачок –
пучок. А потому он вернулся домой и улегся спать. И назавтра уже и
не вспоминал об этой мелочи.
Наталье, конечно, досталось от Мэри
Гамильтон за все хорошее, но сильно ее и не ругали.
Девица ведь!
А тут – царь! Еще бы она не сомлела!
Посчитали, что это от впечатлений – и на том успокоились.
Беспокойны были двое.