А Софья в это время изучающе глядела
на Наталью.
С ее точки зрения – так себе. Девица
была неплоха, высокая, статная, полноватая, но сейчас это модно,
глаза навыкате – щитовидка? – черные, умные. Волосы гладкие черные.
Мелкие белые зубки, румяные щеки, но смотрит как на ребенка. Ну да
чего и ждать от девчонки.
- Ты и есть Наталья, которую за
моего отца Матвеев прочит, - первой начала беседу Софья. Раскрыться
она не боялась, наоборот. Ей надо было за небольшое – минут
пятнадцать время, сломать защиту Натальи и понять, что внутри. А
как?
А только пробить ее, чтобы наружу все
тайное полезло. Иначе никак…
- Я, государыня.
- Так почему бы и не выйти?
Богат, стар, на руках тебя носить будет.
Наталья сверкнула глазами, но
ответила пока еще кротко.
- Не люб он мне,
государыня.
- Так ведь тебе и другой никто
не люб. Ни царевич Ираклий, ни сын боярский, ни купец… сватались к
тебе уже, не проще ли в монастырь, да не морочить людям голову?
Наталья вспыхнула красными пятнами.
Софья усмехнулась.
- По моей просьбе все о тебе
разузнали. Бегала ты в деревне, сопли подолом вытирала, ни дать, ни
взять, девка-лапотница. Но Матвеева ты не упустила – и верно. За
кого б ты замуж не вышла – ему верна будешь. А мужа в спину бить
станешь?
- Не стану.
- Знаю я, что не люб тебе
никто, а ежели мужа немилого обвести – это и не предательство
вовсе, так ведь ты рассуждаешь?
- Плохо вы обо мне думаете,
государыня!
- Я пока о тебе вообще не
думала. Мой отец заблуждается – его и беда. Мне ты ничего сделать
не сможешь. Поцарствуешь десять лет, да и в монастырь.
- Государыня!
- Неуж не знаешь, как у нас
вдовые царицы заканчивают? У тятеньки моего сыновей хватает, все не
перемрут, так что власти тебе не видать. Да и эти десять лет –
думаешь. Легко царицей быть? Это кубло змеиное мать мою в могилу
свело, оно и тебя зажалит. Мамки, тетки, боярыни, сударыни…. Сама в
монастырь сбежишь. Еще и умолять будешь, чтобы отпустили.
Наталья давно бы сбежала, но двери
были снаружи заперты, и ждал там Ванечка Морозов, проводивший
девушку к Софье. Оставалось только огрызаться, потому что девчонка
за столом была серьезным противником. Она говорила чудовищные вещи
и пристально смотрела на Наталью, ожидая реакции. И что ужаснее
всего – ведь не лгала. Могло так и случиться, что по ее слову
сбудется. И тогда – только в петлю.