У негласного короля Небесной академии
все окрестные красавицы в постели перебывали. Моей в прямом смысле
слова серой внешностью его не купить. И стараться нет смысла.
Он окинул меня смешливым
взглядом.
– Ты влезла в авиарий, где содержат
самых злобных, не поддающихся дрессировке грифонов. И боишься
какого-то там Мадона?
– Никакие они не злобные! –
возмутилась я. – Кормите их почаще, тогда добрее будут!
– Этим, значит, ты и занималась?
Задабривала их? – мужчина многозначительно подкинул в ладони
изрядно запылившееся яблоко.
– Просто принесла им поесть. Кто-то
же должен этим заниматься.
– Их кормят три раза в день. И далеко
не отбросами.
– Им это расскажите, – я
отвернулась.
Зачем стараться, что-то объяснять,
если всё равно моя судьба уже ясна?
Однако Тарен Силвейн не мчался звать
повара и вообще не шевелился, только с прищуром смотрел на меня.
Под таким пристальным взглядом я начала краснеть. Синие, как летнее
небо, глаза задержались на моих серых, почти белых волосах, затем
спустились к простенькому, такому же серому наряду. Я никогда не
надеялась привлечь внимание Силвейна, но вдруг отчего-то стало
стыдно за пятна на фартуке и истертый до дыр подол.
Мужчина сделал шаг ко мне. Неожиданно
очнулся Кусачка и, оправдывая свою кличку, клацнул клювом прямо
рядом с ухом Сильвейна. Тот ловко увернулся и кинул своенравному
грифону яблоко. Мгновенно раздался довольный хруст, и Кусачка снова
исчез у себя в загоне. Предатель!
Силвейн бесстрашно оперся плечом на
столб загона и засунул руки в карманы, продолжая со странным
выражением оглядывать меня.
– С грифонами раньше имела дело?
– Нет, господин, – ответила я,
неуверенно посматривая на него в ответ.
– И хочешь сказать, ты лучше
опытнейших наездников Небесной академии знаешь, что нужно тем, на
кого уже давно плюнули? – насмешливо поинтересовался он и обвел
рукой авиарий, не оставляя сомнений в том, что имеет в виду.
«Нет», – уже собиралась сказать я, но
не успела.
Грифоненку надоело, что ему не дают
яблоки. Он неумело, на неразвитых крыльях взлетел над загоном и
бросился, выпустив когти из всех четырех львиных лап, на того, кого
считал виновником отсутствия «десерта». То есть на Силвейна.
Сердце у меня екнуло. Еще не хватало
обвинений в том, что я натравила грифона на преподавателя!
Но схватить, остановить зверенка я не
успевала. Только выкрикнуть: