Сразу говорю, Высоцкого петь даже не пытался, во-первых, потому
что у меня стадо медведей польку-бабочку три недели на ушах
плясали, а во-вторых, Владимир Семёнович за это мог и леща дать.
Если я не ошибаюсь, на данный момент он имел ранг Кандидата в
Мастера, от пагубных пристрастий излечился, служил худруком “Театра
на Таганке”, много ездил по стране с выступлениями, частенько
мотался за границу, а количество изданных дисков у него перевалило
далеко за полтинник.
Другой вопрос что далеко не все знакомые мне исполнители и
авторы слов и музыки существовали в этой версии реальности.
Например, не было Николая Николаевича Добронравова с женой,
Александрой Николаевной Пахмутовой. Уж не знаю, как сложилась их
судьба, но никаких упоминаний об этих людях мне найти не удалось.
Правда нормального поисковика типа вражеского Гугля в СССР не
имелось, но Справочное бюро работало хоть и медленно, но надёжно. И
вот оно выдало справку, что людей с такими именами не существует.
Как и некоторых других, кого я проверял.
Давало это стопроцентную гарантию что меня не поймают? Нет. Мало
ли, может тот же Юрий Востров, автор песни “Чёрные глаза” так же
работает в Гостомельском аэропорту под Киевом, просто никому своё
творчество не показывал. Может такое быть? Да запросто! Это
попаданцам в шестидесятые хорошо, копируй то, что написали за
следующие сорок лет да, выдавай за своё. А я что принесу? Бабку
Инстасамку, которая в свои шестьдесят всё ещё на сцене силиконовыми
сиськами трясёт и вопит про свою пусси? Или этого, как его… который
выглядит будто, его собаки драли, но бросили и только обоссали. У
меня дети пару раз включали его треки, я кроме слова “сука” там
никаких знакомых звуков не услышал. Боюсь меня за это выпнули из
страны быстрее собственного визга.
В итоге я постоянно боялся, что меня разоблачат. Ладно там
какой-нибудь баста, который тут появиться не мог по определению, но
вдруг я ошибся и где-нибудь в глубинке сидит тот же Добронравов,
который услышав свои стихи поднимет бучу. Не то чтобы меня
интересовала мирская слава или популярность, я вполне мог бы
прожить и с клеймом плагиатора, но всё же не хотелось бы, ибо песни
были моим активом, который я собирался превратить в деньги. И когда
ко мне подошла Зосимова, у меня сердце упало, последний шанс
заработать таял на глазах. Я и Ленке ничего не ответил, что её
добило окончательно и шёл сюда как на расстрел. Но теперь, глядя на
отвратные вирши старого му… поэта не мог понять, они серьёзно
подозревают меня в плагиате этого?!