— Не скажу, что не рад выбраться. — Прогудел исполин, голосом
больше похожим на рёв боевой трубы. — Но причина довольно
странная... так, ты новый жрец?
— Понтифик. Наместник Бога на земле! — Едва сдерживая голос
спокойным, ответил Папа.
— Как скажешь, вы меняетесь так быстро, что всё равно не
запомню. — Отмахнулся Терц.
Гаспар встал за правым плечом, невзначай поглаживая рукоять
даги. Прекрасно зная, что она бесполезна против носителя Гвоздя
Господнего.
— Такого было повеление Господа. — Вздохнул понтифик, слегка
развёл руки.
При этом радужка глаз вспыхнула золотым светом и сразу погасла.
Терц поджал губы, медленно кивнул. Огляделся. В зале только трое,
включая его, но все чувства кричат, что есть четвёртый. Некто
могущественный и опасный, даже для гвозденосца. Это раздражает и
будоражит одновременно. Навевает воспоминания о юности на арене,
когда не знал, что за тварь вырвется из тьмы за стальной решёткой.
Дикий зверь или очередное порождение безумия императора.
— Он так опасен? — Спросил Терц, картинно поднимая бровь.
— Он куда опаснее, чем может показаться. — Подал голос Гаспар,
обходя гиганта небрежным шагом и жестикулируя левой рукой. — На
удивление. Навыки и странная... прочность.
— Прочность?
— Я не смог пробить его шпагой.
Римлянин хмыкнул, задумчиво оглядывая оружие командира гвардии.
Таким пользоваться не приходилось, но нужно быть дураком, чтобы не
понять, клинок создан протыкать беззащитную плоть.
— Хорошо. Я убью его... но что дальше?
— Царство божье на всей земле. — Отозвался понтифик.
***
Лес равнодушен к двум путникам и глух. Полуденная жара отбивает
желание шевелиться даже у самых бойких зверей. Орландо идёт
босиком, сапоги оказались малы. Но впору Луиджине. Впрочем, девушка
тоже босая, чёрные волосы стянула на затылке бечёвкой. Лоб блестит
от пота, но голубые глаза сверкают решимостью.
— Устала? — Спросил Орландо.
— Нет. — Ответила подруга и хохотнула. — Представляешь, я,
оказывается, скучаю по мягкой постели. Пожалуй, это всё, что было
хорошего в доме Гаспара.
— Ничего. Скоро будем спать в кроватях. — Ответил парень, криво
улыбаясь и лениво перебирая слова, которые стоит сказать
барону.
Память услужливо, и даже злорадно, подбрасывает воспоминания
прошлой жизни. Безумную мать, брезгливый взгляд деда и дядь. О...
он найдёт, что им показать и что сказать.