Своего каталонского деда Анри почти не помнил — слишком рано тот
ушёл из жизни. Зато французский дед, пропахший рыбой, прокопчённый
солнцем и просоленный морем, был для Анри другом и учителем. Именно
в память о нём, решив начать новую жизнь, юноша, ступивший в
феврале 1652 года на доски мола в Белисе, назвался Анри Верном,
оставив Андреса Руиса далеко в прошлом. Лишь спустя годы, заказывая
себе дорогой печатный перстень, Анри велел мастеру вплести в
вензель первую литеру оставленного в Старом Свете имени, данного
ему по праву первородства и согласно древней традиции из поколения
к поколению передаваемое от отца к сыну рода Руисов — Андрес.
Из погружения в лабиринты памяти Анри вернул в действительность
звук корабельного колокола, отбивавшего склянки. Когда после
четвёртого сдвоенного удара вахтенный матрос прокричал:
— Восемь склянок[27]! Конец вахты! — к
Анри подошёл Энрике:
— Ну что, ми альмиранте, пригласите отобедать? — белозубая
улыбка прорезала коротко стриженую чёрную бороду с прожилками
седины, слившуюся с пышными усами.
— Разве я могу нарушить традицию, капитан? Передавайте вахту и
приходите, — Анри слегка хлопнул друга по плечу и направился к
трапу.
Над трапом показалась золотоволосая голова навигатора Густафа.
Жизнерадостный голландец, несмотря на молодость, заслуженно
считавшийся опытным, резво взлетел на шканцы и энергично сообщил
капитану о своей готовности заступить на вахту.
Не дожидаясь, пока закончится передача вахты, Анри спустился и
вошёл в проём полуюта[28] мимо слуги,
услужливо придержавшего дверь адмиральской каюты.
***
Ветер крепчал. Лазурно-синее днём, море к вечеру потемнело, как
и небо. Клонившееся к горизонту солнце золотило немногочисленные
облака. Местами их цвет переходил в тёмно-оранжевый, словно кто-то
могущественный и очень щедрый посыпал небо цейлонской корицей.
Иссиня-чёрные волны вздымались, заставляя корабль взбираться на
гребни и потом стремглав падать вниз. Но «Победоносец» упорно
стремился вперёд.
Солнце уже почти касалось воды, когда Анри снова поднялся на
шканцы. Следом за ним появился капитан Энрике. Сопротивляясь ветру
и балансируя на гарцующей палубе, они приблизились к стоявшему у
нактоуза Густафу:
— Идём бакштаг, хеер адмирал! Скоро будем в Белисе — уже виден
маяк на Птичьем острове и чайки появились! — доложил навигатор и
указал яркую оранжево-красную точку на горизонте.