Как же много всего ему пришлось пережить и испытать до того, как
судьба вознесла его на шканцы мощного боевого судна! Забудется ли
когда-нибудь сожжённая дотла деревня и последнее напутствие матери,
с которым она послала его в Фигерас продать её последнее золотое
кольцо? Как долго он ещё будет помнить голодное и холодное
путешествие по Каталонии, грязный и шумный порт Барселоны и его
первый корабль — фелуку, на которую его взяли
бисоньо[25]? Забудется ли когда-нибудь то
потрясение, когда он понял, что попал к отпетым негодяям, не
гнушавшимся ни контрабандой, ни разбоем, и уготовившим ему участь
живого товара на рынке Магриба[26]?..
Анри вздохнул.
Здесь, в Тиерра Фирме, он уже успел стать легендой. Во всех
тавернах и трактирах испанских колоний встречались «хорошо
осведомлённые» пьяницы, готовые за кружку пива «раскрыть все тайны
прошлого и настоящего» славного Эль Альмиранте. Но, на самом деле,
даже ставшие самыми близкими ему люди ничего не знали о своём
адмирале, кроме случайно оброненных им в разговоре крупиц
воспоминаний да того, чему сами были свидетелями. Тут у каждого
есть своя история, приведшая представителей разных сословий из
разных европейских держав в Новый Свет, но не каждый готов был ею
делиться. Здесь учатся жить настоящим, не вороша прошлое, и верить
делам, а не словам.
Анри огляделся – с обеих бортов и за кормой «Победоносца»
желтели наполненные ветром паруса. Это его Победоносная армада
послушно следовала за своим флагманом. Чувство гордости горячей
волной накрыло Эль Альмиранте. Как же много он успел достичь в свои
неполные двадцать шесть лет! Слава успешного торговца открыла его
торговым караванам все порты Нового Света, а четырнадцать боевых
кораблей, разделённых на две армады, бороздят воды Карибского моря
и Мексиканского залива, да в Сан-Хуане набирает команду
пятидесятидвухпушечный будущий флагман новой армады.
«Должно быть, у Господа есть какие-то планы на меня, раз он ко
мне так благоволит, — Анри перекрестился и благоговейно коснулся
губами большого пальца. — Ведь ещё восемь лет назад всем моим
имуществом был только нож!», — он невольно взглянул на правую руку.
Указательный палец украшал массивный золотой перстень с крупным
тёмно-синим сапфиром. Поверх камня красовался витиеватый вензель:
литеры A и V, переплетались и как бы вытекали одна из другой в виде
скрещённых шпаг. Они не только надёжно удерживали в ложе перстня
драгоценный камень, но и оставляли на воске отпечаток того самого
прошлого, которое он — Андрес Анри Руис Верн — не хотел забывать. В
этих литерах было не просто его имя, но и память о его дедах —
каталонском мастеровом и французском моряке. Каждый раз, втискивая
в воск эту печать, Анри словно отправлял предкам посыл, что они
могут гордиться им, несмотря на то, что он не осуществил мечту
матери — не пошёл по стопам рода Руисов и не стал архитектором, а
посвятил свою жизнь морю, как и его дед Анри Верн.