— Только ничего не выбрасывай, просто разбери по кучкам! — раздалось ему вслед.
Ганс принялся за уборку. Но, вопреки ожиданию, занятие успокоения не принесло. Он разбирал скопившиеся на чердаке груды барахла, чихал, смахивал тряпкой пыль, снова разбирал… Казалось, это не закончится никогда.
Внезапно он почувствовал буравящий спину взгляд. Оглянулся — и обнаружил стоящую в дверях ведьму. Вид у нее был недовольный.
— Ладно, страдалец, иди за мной, — произнесла она ворчливо и затопала вниз по лестнице. Ганс отправился следом.
Ведьма привела его в комнату за неприметной дверью, которую он вчера во время уборки не заметил. Посередине на треноге висел котел, на полках — банки с устрашающего вида содержимым, из одной пялила мертвые глаза непонятно чья голова. Ганс тут же расчихался от густых запахов, исходящих от пучков сушеной травы, развешанных тут и там и еще чего-то непонятного, нарезанного длинными лентами, похожего то ли на кору, то ли на чью-то кожу (для собственного спокойствия Ганс решил, что это кора).
— На-ка, — ведьма вручила ему котелок поменьше, — воды принеси.
И Ганс торопливо выскочил на свежий воздух.
Когда он вернулся, в комнате горел огонь, в котле булькало, пахло… а ничем не пахло — Ганс понял, что обоняние отключилось.
— За смертью тебя посылать, — буркнула ведьма, выхватывая котелок с водой у него из рук. И вылила содержимое в котел. Взвилось облако пара. Подскочив, ведьма дернула Ганса за волосы.
— Эй, вы чего?! — завопил он, отскакивая. Но его и так уже оставили в покое — прядь волос исчезла в котле. Вспыхнуло зеленоватое сияние…
— На, держи, — ведьма сунула ему половник с длинной ручкой, — мешай и смотри. Да не бойся, — она подтолкнула его к кипящему вареву.
Гансу ничего не оставалось, как последовать приказу. Он сунул половник в булькающую массу и принялся мешать. Из-за клубов пара он почти ничего не видел и уже хотел было возмутиться, что смотреть не на что, как внезапно с очередным поворотом половника туман поредел, и Гансу открылась серебристая водная гладь… На ней, как в зеркале, внезапно отразилась мачеха, орудующая сковородой на кухне: злющая, на лице следы сажи, рот раззявлен в крике — она беззвучно на кого-то орала и, судя по выкаченным глазам, без толку.
— Знакомая физиономия, — задумчиво произнесла ведьма, заглядывая в котел через плечо Ганса, — где-то я ее видела.