Сычев усмехается, остановившись на месте, и показывает мне
ладони, мол, «я ничего не делаю».
– Ты что так шугаешься?
Кажется, происходящее не на шутку забавляет его, чего нельзя
сказать обо мне. Моё сердце колотится, как бешеное, грозясь вот-вот выскочить
из груди.
– Вон из класса… – выдыхаю я, указывая пальцем на дверь.
– Да успокойся ты, не буду я больше, – смеётся он.
– Я сказала, вон из класса! Иначе я пожалуюсь завучу и
директору!
Пячусь к окну до тех пор, пока не упираюсь бедрами в
подоконник. Обхватываю себя за локти, неосознанно желая закрыться. Где там
носит эту Людмилу Ивановну?!
– Да ладно тебе, Танечка, ты ведь пока не настоящий учитель,
– продолжает насмехаться надо мной этот малолетний гад. – Расслабься. Зачем так
переживать? Думаю, разборки с завучем и директором в первый же день практики
тебе нафиг не нужны. К тому же я абсолютно ничего плохого тебе не сделал. За
несоблюдение субординации меня вряд ли сильно пожурят.
– Что ты хочешь от меня?! – отчаянно спрашиваю я.
– Подружиться, – пожимает он плечами, невинно улыбаясь.
– Подружиться?!
– Ну да. Видишь, мы уже перешли на «ты». А ты боялась.
– Хорошо… – Делаю глубокий вздох, стараясь взять себя в
руки. – Ты правда думаешь, что можно подружиться со мной таким образом?
– А что не так? – хлопает глазами Сычев, очень натурально
изображая недоумение.
– Я твой учитель! Нельзя называть учителя «Мышкой»! И
предлагать знакомиться «поближе»!
– Да хватит уже строить из себя тут важную училку, Тань, –
морщится он. – Ты ведь студентка на самом деле. Сколько тебе лет? Мы почти
ровесники.
Я набираю в легкие воздуха, всё больше распаляясь:
– Неважно, сколько мне лет, важно…
– Мне девятнадцать. Через полгода будет двадцать, – грубо
прерывает меня Сычев, не позволив договорить фразу до конца.
Сбавляю обороты, чувствуя себя слегка растерянной. Выходит,
мы с ним и правда почти ровесники? Мне двадцать один… Так, стоп. Девятнадцать с
половиной, почти двадцать, это ведь, кажется, слишком много для одиннадцатого
класса? Он врёт? Или…
– Второгодник? – уточняю я.
– Нет. Поздно в школу пошёл. Мамочке было не до меня, пока
органы опеки не напомнили, что дети должны в школу ходить.
Ух ты. Он что, из неблагополучной семьи? Или пытается на
жалость мне сейчас надавить? Учитывая, как этот парень вёл себя до текущего
момента, больше склоняюсь ко второму варианту.