Негромко выдыхаю воздух сквозь плотно сжатые зубы и смотрю на Седого. Что я могу рассказать ему? Что «тёлочка», разбившая моё сердце, его жена?
— Прости, братан, но я сильно устал с дороги… Поеду к себе, отдохну, а ты про барбекю подумай… Вот там и поболтаем, свеженькие, отдохнувшие… С выпивкой…
Я поднимаюсь на ноги, а Седой хмурится и кивает на поднос со стряпнёй Малой.
— Дикий, а как же чай?..
— Предпочитаю начинать с градуса повыше, но за рулём не пью! — бросаю ему и бреду в коридор.
Наверное, я поступаю как самая настоящая свинья, но я не ожидал, что она будет тут. Я не рассчитывал на такую встречу, и мне нужно просто восстановиться.
Прохожу мимо детской комнаты и краем глаза замечаю, как Малая улыбается пацану, лежащему в кроватке, поглаживает ему и поёт ему песню. Она смотрит на меня несколько секунд, замолкает, и наши взгляды больше напоминают обнажённые скрещенные мечи. Мы убиваем друг друга без оружия. Снова. И я в который раз обещаю себе, что больше никогда не оголю перед ней сердце.
Выхожу из квартиры, а Седой вылетает следом. Он всегда таскался за мной по пятам, и только сейчас я замечаю это особенно остро. Как мелкая шавка, собачонка, которая выжидает кусок мяса, которая откусила кусок самого свежего мяса и оставила обрывки плоти на месте, где должно быть сердце.
— Дикий, ты только без обид. Лады? Как только юристы рассмотрят твоё предложение, я сразу бабос переведу. Ну или… Придумаю что-то, куда можно вывести столько бабок, чтобы у тестя не закрались подозрения. С этого пердуна песок уже сыплется, а он всё контролирует меня, лишний шаг сделать не даёт.
Я киваю, нажимаю на кнопку вызова лифта, и как только створки открываются, захожу в тесную комнатушечку, чтобы побыть хоть ненадолго наедине с собой. Даже не пожимаю Седому руку на прощание, потому что он вмиг становится противен мне, а в голове начинают крутиться мысли — как мне вернуть ту, которая должна принадлежать мне. Потому что понимание того, что она теперь чужая жена претит всему остальному, пробуждает внутри тягу убить того, кто смеет прикасаться к ней, а потом заставить её страдать, оплакивая его и наше прошлое… Прошлое, которое могло остаться настоящим.
8. Глава 7
Я беру малыша на ручки, качаю его на руках, а после, не выдержав напряжения в спине, сажусь в кресло- качалку. Егорушка прижимается ко мне всем тельцем, и от того я немного расслабляюсь – жуткое напряжение, в котором я находилась с минуты появления Кирилла в этом доме, понемногу начинает таять в дымке новых забот.