– Во-первых, не надо меня бояться. Я не монстр, девушек не ем, к сексу не принуждаю, в заложники не беру. А, ну и не убиваю тоже, кстати.
– Ты появился рядом не случайно, – открываю я всё же рот, желая, чтобы он перестал ерунду молоть, а переходил к делу.
– Нет, конечно, – улыбка его становится шире. – Я отслеживал тебя ненормально долго. Семь лет. А достаточно плотно – три года. Ну, может, на сантиметр меньше.
Я думала, у меня спина к дерматину примёрзнет: ощущение, будто за шиворот льда напихали.
– Семь?.. – повторила, как попугай.
– Около того, – кивает он.
– Зачем?
– Ты моя работа, – приподнял он брови. – Деньги. Но ты и в пятнадцать была чудо как хороша, – подмигивает он мне.
Деньги. Работа. У меня кружится голова. Хорошо, что я сижу.
– Скажу честно: ты была интересной, но слишком непоседливой работой, однако благодаря тебе я стал тем, кем есть.
Скажи он мне это в баре «Чёрный кот», где мы столкнулись с ним впервые, я бы заистерила. И бегала бы ещё резвее. И вряд ли пришла к Нейману. Уж точно не тогда.
Я сглотнула вязкий ком. Прислушалась к себе. Сердце билось гулко и быстро, но паники я не испытывала.
– Была? – зацепилась за нужное слово. – А теперь перестала?
Индиго насмешливо приподнял бровь, покачал головой и поцокал языком.
– Ключевая фраза не эта, Ника. Ключевое было впереди, но ты сейчас о нём забыла.
– О чём? – всё же посмотрела ему в глаза. Я вдруг поняла, что хочу жить, пусть у меня и всё разбилось на осколки.
– Не надо меня бояться. И всё остальное – тоже. Ни тебе, ни твоей ненормальной подружке.
– Тогда кто же ты, Роберт Инденберг? Или Индиго? Или ты вообще не то и не это, а что-то другое?
– Гений? – наклонил он голову и улыбнулся. Улыбка получилась хорошей, даже с учётом дерьмовой ситуации. – Не всё ли равно, Ника? Имя, фамилия, штамп в паспорте… Свидетельство о рождении. Всего лишь звуки и бумажки. Для толпы я Инденберг. Для тебя – Индиго и Роберт. И для тебя я более, чем настоящий, чем для кого бы там ни было.
– Настоящее некуда. Ты без конца играл со мной. С первой нашей встречи. Судя по всему, ты знал всё.
– Не всё, – мотнул он головой. – О человеке невозможно знать всё. Хотя бы потому, что человек думает, и его мысли – недоступный колодец. Можно продумать всё до миллиметра, но ошибиться, рассчитывая только на привычки, образ жизни, определённый уклад. Просто потому, что в какой-то момент человеку приснилось что-то не то. Или он взял и свернул не на ту аллею – захотелось ему так. Сердце подсказало. Или не сел на самолёт, – кивнул он в сторону, где спала Дана.