Папа, царство ему небесное, был не последним человеком в этом городе, и даже спустя столько лет о нём помнили и не отказали единственной Бакуниной, что осталась в живых.
Я слишком приметная. Эти яркие волосы – жалкий способ изменить внешность. Слишком дорогая одежда для такого места. И я заказала сок, что тоже, наверное, здесь смотрелось неправильно.
Даже угол с дальним столиком меня не спас.
То, что я в глубокой жопе, поняла, как только услышала слегка гнусавый голос, что протяжно поинтересовался:
– Куколка, тебе не скучно?
Мне даже оборачиваться не надо, чтобы понять, кто стоит за моей спиной. Этот тип пялился на меня последние пятнадцать минут и скалил в мерзкой улыбке редкие зубы.
Если бы не Ося, я б здесь не появилась. Но, кажется, я дождалась. Правда, не того, кто мне нужен.
– Какая Златовласка, – тронул незнакомец пальцами мои волосы, и меня передёрнуло.
Я не люблю, когда кто-то стоит за моей спиной, и терпеть не могу, когда прикасаются чужие люди. Этот тип умудрился все мои «нет» нарушить одним махом. Жаль, но придётся уходить.
– Мне не скучно, – проговариваю как можно вежливее и нейтральнее, поднимаясь из-за столика. А теперь на выход.
– Эй, ты куда? – хватает меня эта подвыпившая скотина за руку и тянет на себя. – Мы так не договаривались! Хорошо же общались, ну чё ты?
– Извините, но мне пора домой, – я ещё пытаюсь улыбаться, понимая, что этот номер не пройдёт и доходчивее будет двинуть его коленом по яйцам.
– Не спеши, вечер только начался, куколка, – дышит он мне перегаром в лицо и прижимается поплотнее.
Ну, конечно. У него там уже гантеля в штанах приподнялась, именно поэтому его тянет на подвиги.
Я всё ещё раздумываю, дать ему ногой в промежность или украсить лицо боевым шрамом: у моей сумочки металлические углы. При удачном раскладе я ему даже глаз выбить могу.
С давних пор я не полагаюсь на волю случая. Я рассчитываю только на себя, а поэтому выбор сумочки не случаен.
– Оставь девушку в покое, – от этого тембра – мурашки по коже и хочется зажмуриться.
Я б узнала Ланского, наверное, не только по голосу, но и на ощупь, с закрытыми глазами. В груди взрывается сердце – колотится отчаянно и быстро.
– Слышь, отвали! – разворачивается редкозубое чудовище и заносит кулак.
Я всё же бью его сумочкой по башке. Точнее, замахиваюсь. Удар Ланского уносит незадачливого хама в нокаут, а я теряю равновесие.