А Музей естественной истории обещал обновление коллекции столь же отвратительное, сколь удивительное и редкое.
«В гигантской колбе с формалином на всеобщее обозрение выставлен труп несчастного человеческого существа, пойманного рабочими сталелитейного завода Дейлов.
Оно родилось и выросло на Земле и пришло к столпам Вавилона, очевидно, в поисках пропитания. Рабочие приманили его, отвели к управляющему, а тот передал Академии наук. Несколько месяцев ученые исследовали его и сделали ряд операций, пытаясь превратить в полноценного человека.
В какой-то момент исследований у ученых появилась слабая надежда, что необычный пациент выздоровеет и даже сможет предстать перед широкой публикой. Однако, спустя полгода после начала лечения, несчастный скончался.
Теперь его тело вместе с коллекцией фотоснимков, сделанных учеными в ходе исследований, представлено во флигеле Музея естественной истории. Данные экспонаты стали дополнением уже существующей экспозиции таких же заспиртованных препаратов, снимков и восковых фигур, зримо представляющих публике, что творили с человеческой плотью яды и газы – джинны, выпущенные на волю Мировой войной Империй.
Внимание! Руководство музея предупреждает, что выставка может произвести тяжкое впечатление на детей и дам».
Хэзер отложила журнал. Ей вдруг сделалось холодно, хотя климат в Новом Вавилоне в этот день, как и во все прочие, был прекрасным.
Сидя в механическом экипаже, Хэзер старалась представить себя Снежной королевой. Только ее почему-то назначили Гердой и отправили спасать глупого мальчишку. Какого черта? Она должна разбивать юные сердца, а вовсе не спасать избалованных детей! Тем более, что Джейсон никак не годился на роль Кая – это был снежный принц, довольно надменный и, как ей казалось, лицемерный. Несмотря на внешнее сходство, сын вовсе не походил на отца.
Дома, в своей квартире, она чуть не наступила на котенка, ничего не ответила горничной Агнесс, когда та спросила, как дела у госпожи, открыла и резко захлопнула крышку музыкальной шкатулки на столе.
Затем она села в углу гостиной, за ширмой, за кадками с раскидистыми пальмами. Она смотрела в одну точку, лишь иногда поднося к лицу носовой платок и будто бы невзначай прерывисто и нервно вздыхая.
Агнесс только качала головой. Что она могла поделать? Ее молодая госпожа часто возвращалась в таком смятении после встреч с претором…