– Что ж ты чужим именем прикрываешься? – гневно спросил наместник, – какой же ты гонец?
– Самый что ни на есть настоящий, – не смутился Сатана. – Гонец от князя Свидригайло.
– Не знаю такого князя! – отрезал наместник.
Анджей-Андрей, взойдя на Престол, подошёл вплотную, тон угрожающе тих:
– Куда дел книжника – москвитянина Епифания? Сначала в лес отослал, а сейчас он где? Вспоминай быстрее, а то обитель твой запылает не хуже той пустыни, что сгорела. – Не давая волю рукам, грудью напирал на Антония. – Где он может быть? Небось, по всему лесу кельи понастроил?
– О том мне не ведомо, – вздернул сивую бородёнку настоятель, отступив от дарохранительницы.
Посох остался стоять прислонённым к стене.
– Раз тебе не ведомо, тогда назначь провожатого, который эти пустыни знает. За переём получишь две гривны, купишь в хозяйство лошадку.
– Сан имеешь, а обычаем похабен..
Гонец молча достал из верёвочной петли топор.
– Совсем осатанел, монах? Святому отцу в алтаре грозишь? – задохнулся от негодования Антоний и тут же сполз вниз, оставляя на жертвеннике>XXII алый след.
За трапезой хватились настоятеля. Догадались пойти в храм. Преданный друг Андроник приник к груди: ухо уловило едва различимый хрип. Приподняли голову, настоятель приоткрыл глаза, увидел Андроника и прошептал: «Приблизься…» Тот наклонился.
– Предупреди Епифания, гостя… С ним Кирилл, трудник… Если живы, прячутся… в пустыньке Окула… или в скиту у Параскевы… Где ещё…
Андроник хотел было переспросить, но Антоний уже отошел в мир иной.
– Что делать? Что же делать?! – растерянно повторял щуплый монашек, размазывая по лицу кулаками слёзы.
– Обычая не знаешь? – осерчал Андроник. – Убиенного отпеть, церковь на сорок дён затворить, потом помост вскопать, чтобы не осталась в храме за литая кровью земля, да еще и жертвенник, – кивнул на окровавленный столик, – отмыть, молитву сотворить, святой водой всё вокруг окропить.
Братия понуро закивала…
Оплывали свечи, пахло ладаном, инок тихим голосом читал над усопшим Антонием Евангелие. Андроник и горюя, напряженно думал над предсмертными словами Антония. Почему об Епифании была его последняя и главная тревога? Почему убит Антоний? Позабывшись, стукнул посохом по полу и поймал на себе обескураженные взгляды: не пристало шуметь при покойнике. Андроник смутился. За ним водился такое: волнуясь, пускать в ход посох – это помогало думать. Привычку эту он приобрел в юности, когда у него в руках был железный щуп старателя, а потаённый ход, сокрытый от глаз людских, был входом в другой мир…